История Киликийского армянского государства и права (XI - XIV вв.) - [9]
Однако известно, что Рубениды и крестоносцы при Константине I и его преемниках сотрудничали, каждая сторона исходя из собственных соображений. Так, Константин I овладел землями мусульманских феодалов на Таврах и районом Мараша с крепостью Вахка, которую в 1098 г. он превратил в свою столицу. Крепость Вахка находилась на склоне горы в северных Таврах. Этот район лежал на пути крестоносцев. Константин. I, подобно другим армянским князьям, не только разрешил крестоносцам проход через свои владения, но помогал им, кормил их голодную армию. За это крестоносцы присвоили ему титул графа (comte) и маркиза или барона[20]. Это сотрудничество было закреплено и родственными связями: Константин I выдал свою дочь замуж за Жослена, графа Эдесского, а его брат Торос – свою дочь за Балдуина, брата предводителя армии крестоносцев. Конечно, рыцари, которых манили к себе богатства Востока, утверждали брачно-семейные связи с армянскими феодалами, исходя из корыстных соображений. Что же касается армянских феодалов, то они рассчитывали с помощью западных крестоносцев укрепить свое самостоятельное государство. В союзе с крестоносцами Рубениды продолжали борьбу также против Византии при Торосе I, Левоне I и Торосе II. Вместе с тем следует подчеркнуть, что крестоносцы предъявляли армянам повышенную требовательность взамен оказанных им небольших услуг, вовлекая их в свои авантюристические походы, что отрицательно сказывалось на экономике и безопасности Киликии. Более того, Иерусалимское королевство и особенно Антиохийское княжество никогда не упускали удобной для себя возможности совершать походы на Киликию с целью захвата ее территории или подчинения ее себе. Так было, например, в 1135 г., когда Балдуин, князь Антиохии, захватил ряд городов и крепостей Киликии, вероломно взял в плен Левона I[21].
В середине XII в. латинские государства на Ближнем Востоке переживают период упадка и, наоборот, Киликийская Армения постепенно крепнет. Второй крестовый поход, начавшийся в 1147 г. не принес победных лавров латинянам. Последние, как правило, не скрывали своего враждебного отношения к Киликии. Так, например, несмотря на стремление Рубена II вступить в родственные и союзнические отношения с ними, граф Антиохии Боэмунд вероломно захватил его в плен, намереваясь даже полностью овладеть Киликией, но получил внушительный отпор. Слабость латинских государств была обусловлена феодальной раздробленностью и междоусобицей, соперничеством и враждой между ними. Они не могли договориться между собой, чтобы объединить свои усилия против сельджуков. Третий крестовый поход восьмидесятых годов XII в. не принес успехов латинянам. Однако латинские государства просуществовали на Ближнем Востоке приблизительно до середины XIII в.[22], а влияние римских пап продолжалось еще дольше.
Таким образом, хотя крестоносцы содействовали изгнанию византийцев и сельджуков из Киликии, однако помощь, оказанная ими Киликии, носила временный характер, между тем как приносимый ими вред был постоянным[23]. Крестоносцы причиняли армянам больше вреда, чем приносили пользы. Они ликвидировали армянские княжества, находившиеся за пределами Киликии, всячески старались подчинить себе армян в сфере религии и культуры. Но важнее всего было то, что «дружба» франков углубляла противоречия между армянским и мусульманскими государствами, изолировала армян в окружении магометан, превращая их в мишень нападок со стороны последних. Понятно, почему католикос Нерсес Шнорали клеймил крестоносцев как «неверных агарян», т.е. мусульман и «лжехристиан»[24].
Чем же все-таки объяснить стремление армян установить дружественные отношения с франками, их западную «ориентацию»? Это следует объяснить экономическими и, особенно, политическими факторами. Среди экономических факторов, имевших благоприятные последствия для развития Киликии, отметим перемещение магистрали международной торговли с Черного в Средиземное море, возвышение значения пути Багдад – Алеппо и умаление значения дороги от Трапезунта до Константинополя (Царьграда) – как результат завоевания крестоносцами и сельджуками северных районов Малой Азии.
Наряду с указанным и другими экономическими факторами, возможно, в еще большей мере приобретали значение политические соображения, сущность которых заключалась в том, что армяне связывали чаяния о возрождении своей государственности при помощи извне, со стороны «христиан». Именно исходя из вышеизложенных соображений и в связи с крестовыми походами в армянской среде был придуман новый вариант армянской освободительной легенды[25]. В основе этой легенды лежит приписываемое католикосу Нерсесу Партеву (353-373) «видение», согласно которому Нерсес будто предал анафеме династию Аршакидов, «предвидел» завоевание Армении кочевниками и «пророчествовал» освобождение её с помощью «христианского царя».
Авторы этой легенды и их сторонники свои упования возлагали на греков и «греческого царя». Когда же надежды «грекофилов» не оправдались (из-за коварства Византии в отношении армян и ее поражения в борьбе против сельджуков и «франков»), усиливается «антигреческая» тенденция, и в новом варианте, названной выше легенды, в роли «освободителей армян» выступают «франки», западноевропейские христианские цари.
