История Киликийского армянского государства и права (XI - XIV вв.) - [53]
Если Гош или Смбат для данной нормы армянского права находят подходящую, хорошо сформулированную норму в чужом праве и вносят её дословно в свой Судебник, то это вовсе не значит, что данная правовая норма была рецепирована по её содержанию. О механической рецепции можно говорить лишь тогда, когда тот или иной правовой институт, не имеющий места в данном праве, целиком берется из других источников.
Отмеченный неправильный подход к оценке норм армянского права проявили почти все изучавшие его западноевропейские ученые-юристы (Колер, Карст и др.), которые, основываясь на неточных данных или исходя из ненаучных предпосылок по вопросу о заимствованиях правовых норм, считали, что большинство армянских правовых норм являются рецепированными. Проф. И. Карст делает в данном случае ошибочный вывод, что будто армянское право имеет очень мало общего с еврейским правом, но, наоборот, скорее напоминает византийское право времен Эклоги. Указывая на то, что между славянским и армянским правом есть много общего, автор объясняет это влиянием Византии и общеарийским происхождением народов. Это явно ненаучный подход к вопросу. Следует подчеркнуть, что не расовое происхождение, а одинаковые общественноэкономические отношения рождают у разных народов одинаковые институты права.
Не договорились по этому важному вопросу до конца и армянские историки права.
А. Клтчян считает судебники Гоша и Смбата национальными с существенными оговорками. Он говорит: «...в числе источников строго армянского права не имеется ни Судебника Гоша, ни Судебника Смбата гундстабля, и данные их, как национальный материал, нельзя ни принять, ни использовать без больших оговорок»[135]. А. М. Гарагашян, как сказано выше, тоже считает, что армяне не имели национальных кодексов, а Судебник Гоша «это не что иное, как в большинстве случаев выписка положений св. книг, апостольских и церковно-соборных канонов и даже не стоило бы называть его судебником»[136]. С. Тигранян писал: «Армянский народ может быть больше, чем другой народ, был объектом влияния других наций в процессе своей исторической жизни; правовая жизнь и творчество протекали под чужим влиянием более, чем у другого народа»[137].
Приведенные высказывания нельзя считать научно обоснованными. Неправильно делать подобного рода решительные, но голословные заявления, ибо до сих пор нет академических изданий армянских судебников; не изучены и не изданы полностью церковные каноны и переведенные на армянский язык византийские сборники.
Вопрос об источниках армянского права, в том числе и рецепированных нормах, должен быть рассмотрен на фоне исторического развития армянского народа. История свидетельствует, что чем сильнее проявлял себя нажим извне, тем тверже придерживалось население своих древних обычаев. Мимо Армении и через; нее проходило много друзей и врагов, каждый из которых кое-что оставлял после себя; но попытки силок насаждать чуждые армянскому народу нормы, какие, например, предпринимал Юстиниан в VI в., успеха не имели. Армения не была изолированным островом, но все же нельзя считать, что почти все армянское право- сплошная рецепция.
§ 3. Канонические постановления
Канонические постановления, как источники права, применялись в Армении начиная с IV в. Первоначально эти постановления носили характер наставления и инструкций религиозного содержания, но со временем нормы, установленные со стороны церковной иерократии, начали охватывать также отдельные сферы общественных отношений и, таким образом, приобрели правовое значение[138]. При этом пределы правотворческой и законодательной функции церкви устанавливались соотношением сил между светской и духовной властями. После отделения армянской церкви от греческой по политическим соображениям и особенно после ликвидации армянского государства в V в. высшее армянское духовенство, в отличие от греческого, сосредоточило в своих руках всю сферу судебной и законодательной деятельности. «Национальные церковные» соборы стали издавать. обязательные нормы-каноны, которые регулировали не только внутренние отношения церкви и клириков, но также брачно-семейные отношения всего населения. Более того, важнейшие церковные соборы, в которых принимала участие, и феодальная знать, устанавливали также уголовные нормы, например, об убийстве, похищении и о разного рода антиморальных деяниях. Следует подчеркнуть, что каноны, которые регулировали гражданские (светские) отношения, были составлены, как правило, на основе обычного права и, поэтому, являются важными источниками права. Об обязательном характере норм канонического и армянского обычного права вообще свидетельствует не только то, что они устанавливались и одобрялись крупными феодалами, но и то, что они получали официальную или молчаливую санкцию чужеземных государств, верховная власть которых распространялась на армянские земли.
До нас дошли многочисленные соборные уставы, содержащие около двух тысяч канонов[139]. Первая кодификация норм канонического права была проведена в VIII в. (717 – 728). В дальнейшем «Книга Канонов» дополнялась новыми уставами. К моменту образования Киликийского армянского государства этот свод канонов уже насчитывал несколько десятков уставов, которые действовали как признанные источники права и легли в основу судебников Мхитара Гоша и Смбата Спарапета (гундстабля).
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
Книга посвящена деятельности императора Николая II в канун и в ходе событий Февральской революции 1917 г. На конкретных примерах дан анализ состояния политической системы Российской империи и русской армии перед Февралем, показан процесс созревания предпосылок переворота, прослеживается реакция царя на захват власти оппозиционными и революционными силами, подробно рассмотрены обстоятельства отречения Николая II от престола и крушения монархической государственности в России.Книга предназначена для специалистов и всех интересующихся политической историей России.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
В книгу выдающегося русского ученого с мировым именем, врача, общественного деятеля, публициста, писателя, участника русско-японской, Великой (Первой мировой) войн, члена Особой комиссии при Главнокомандующем Вооруженными силами Юга России по расследованию злодеяний большевиков Н. В. Краинского (1869-1951) вошли его воспоминания, основанные на дневниковых записях. Лишь однажды изданная в Белграде (без указания года), книга уже давно стала библиографической редкостью.Это одно из самых правдивых и объективных описаний трагического отрывка истории России (1917-1920).Кроме того, в «Приложение» вошли статьи, которые имеют и остросовременное звучание.