История иудаизма - [148]

[19].

Развитие ѓалахи в позднем Средневековье определило ту форму, которую принял раввинистический иудаизм в последующие столетия. Разделение между сефардами и ашкеназами ширилось и признавалось как теми, так и другими, но представители всех течений, изучавшие Талмуд, с восторгом приняли комментарии Раши и его последователей. Вместе с тем взаимоотношения между раввинистическими ешивами, где шло развитие ѓалахи, и отдельными мудрецами, которые задавали тон этому развитию, в значительной мере осложнялись вторжением в те же самые раввинистические круги новых философских и мистических идей. Рассмотрим их подробнее.

Маймонид: вера и философия

С IX по XV век иудаизм на Ближнем Востоке, в Северной Африке и Испании немало перенял у ислама, включая и весьма радикальный принцип использования философских рассуждений для обоснования религиозной доктрины. Мы уже знаем, что в последний век существования Второго храма Филон Александрийский приспособил для той же цели концепции, восходящие к трудам Платона; для христианского богословия, начиная с III века, отвлеченные философские рассуждения также были весьма характерны, однако в центре талмудического дискурса лежали другие принципы. Новое вступление еврейской мысли на тропу философии было ответом на вызов мусульман (а позднее и христиан), претендовавших на собственное видение окончательной истины, однако многие из самых долговечных философских концепций, принятых всеми тремя религиями, обязаны своим происхождением не кому иному, как язычникам-грекам, прежде всего Платону и Аристотелю. Как будет показано далее, некоторые евреи понимали, что философские рассуждения таят в себе определенные опасности. Многим казалось, что поиск рационального объяснения религии подрывает авторитет откровения.

В первой половине X века в Вавилонии благодаря авторитету Саадьи Гаона (чью роль руководителя раввинской академии в Суре и энергичное противодействие караимам мы уже отмечали) раввинистический иудаизм перенял исламскую методику калам, которую еще раньше применял вавилонский философ Давид ибн Марван Мукаммис (также известный как Давид ѓа-Бавли). Калам представлял собой схоластическое богословие, адепты которого с середины VIII века размышляли о свободе воли, о физических законах (нередко в духе атомистических теорий), о невозможности приписать Богу какие бы то ни было атрибуты и о совершенстве божественного правосудия. Представители исторически первого направления в каламе — мутазилиты — считали, что Коран не существовал вечно, но был создан вместе со всей вселенной; это мнение халиф аль-Мамун в 833 году даже объявил официальным, но его преемник аль-Мутаваккиль в 847 году отверг. Таким образом, ко временам Саадьи калам в окружавшей евреев исламской культуре успел приобрести и сторонников, и противников. Однако, приводя причины для взятия на вооружение метода рационального толкования Писания в написанной на еврейско-арабском языке «Книге верований и мнений», Гаон и не думает оправдываться:

Узнай же, изучающий эту книгу, и да наставит тебя Бог, что мы исследуем и изучаем вопросы нашей веры, преследуя две цели: во‑первых, чтобы подтвердить для себя на деле то, что мы получили от пророков Бога как знание; во‑вторых, чтобы опровергнуть тех, кто полемизирует с нами по каким-то вопросам нашей веры… Таким образом, да смилостивится над тобой Бог, мы размышляем и рассуждаем, чтобы на деле развить то, чему научил нас Бог путем знания и логического выведения. Однако с этим утверждением связана проблема, которой нельзя избежать. Могут спросить: «Если всех религиозных положений в том виде, как сообщил нам о них наш Господь, можно достичь исследованием и правильным рассуждением, в чем смысл того, что Он передал их нам через пророчество и подкрепил его доказательствами видимых знамений, а не умопостигаемыми доказательствами?» Теперь мы, с помощью Всевышнего, дадим развернутый ответ на этот вопрос… Таким образом, с этого времени мы обязаны принимать учение религии со всем, что оно включает в себя, поскольку оно подтверждено свидетельством своих чувств. Мы должны принять его и на основании того, что передано нам и подтверждено истинной традицией, как мы разъясним ниже. Господь также повелел нам размышлять не торопясь, пока мы не придем к тому же самому в результате рассуждения, и мы не прекратим размышлять, пока доказательство этого не станет для нас непреложным и Его религия не превратится в наше убеждение в соответствии с тем, что мы видели своими глазами и слышали собственными ушами. Если же для кого-то из нас размышление продлится долго, ему нечего беспокоиться. Тот, кого помехи задержат надолго, не останется без религии[121].

Как и адепты калама, Саадья утверждает, что мир сотворен из ничего, а существование Бога следует из существования творения. Тора для него — откровение разума, а цель творения — счастье, достигаемое путем выполнения заповедей Торы. Философия Саадьи служит опорой для его трудов по ѓалахе: он проводит различие между этическими заповедями, которые соблюдались бы и без откровения, ибо они продиктованы здравым смыслом, и ритуальными заповедями, обоснованием для которых служит только откровение [20].