История иудаизма - [128]

Разнообразием культур, в окружении которых жили евреи, возможно, было обусловлено и спокойное отношение раввинов к тому, что в ряде важных аспектов еврейской жизни обычаи, принятые в разных местностях, могли варьироваться — более того, раввины считали, что подобное разнообразие следует уважать и поддерживать. Уже в Мишне упомянуто различие в обрядах обручения в Иудее и Галилее и установлено общее правило: «И пусть никто не изменяет [местному обычаю] во избежание раздоров». Еврей должен строго соблюдать обычаи как своей родной местности, так и местности, где он гостит. Но подобную толерантность в раввинском сообществе проявляли не все. Так, около 800 года вавилонский ученый по имени Пиркой бен Бавой составил полемическое письмо на иврите и направил его евреям Северной Африки и Испании. В этом письме он яростно нападал на обычаи палестинских евреев, осуждая их как противоречащие ѓалахе: за палестинскими евреями не стояло авторитетной традиции (ее прервали преследования христианских властей) [26].

Ко временам Пиркоя число евреев, занимавшихся изучением раввинистической премудрости, существенно увеличилось по сравнению с горсточкой мудрецов, собравшихся вокруг Йоханана бен Закая в 70 году н. э., и, вероятно, достигло нескольких тысяч. Как следствие, влияние ученых раввинов на широкое еврейское сообщество также значительно возросло. Раввинистическим авторам был не чужд солипсизм: их интересовала в первую очередь религиозная жизнь взрослых мужчин-евреев, придерживавшихся традиций раввинистического иудаизма, — то есть людей, принадлежащих к их собственной социальной группе, для которых подлинное благочестие было немыслимым без учебы в ешиве. Остальных евреев называли ам ѓа-арец — «народ земли», то есть «простолюдин» или «мирянин», и их религиозные потребности просто игнорировались. В Вавилонии, где крупные раввинистические академии в период амораев, судя по всему, существовали как вещь в себе, подобное безразличие могло превращаться в антагонизм (нередко пародийно преувеличенный):

Учили наши мудрецы: «Пусть человек продаст все, что у него есть, и женится на дочери человека ученого, ибо если он умрет или отправится в изгнание, он будет уверен, что дети его будут людьми учеными. Но пусть не женится на дочери ам ѓа-арец, ибо если он умрет или отправится в изгнание, дети его будут амей ѓа-арец»… Говорил р. Эльазар: «Говорил рабби Элиэзер: можно зарезать любого из амей ѓа-арец в Йом Кипур, [даже] если он приходится на субботу». Сказали его ученики ему: «Учитель, скажи „заклать“ [ритуально]». Ответил он: «Это [заклание] требует благословения, а то [зарезать] можно и без благословения»… Ам ѓа-арец питает больше ненависти к человеку ученому, чем язычники — к Израилю, а жены их [ненавидят ученых людей] еще сильнее… Учили наши мудрецы: «Шесть речений сказано об амей ѓа-арец: мы не свидетельствуем ради них; мы не принимаем от них свидетельства; мы не делимся с ними тайной; мы не даем им в опеку сирот; мы не назначаем их распорядителями благотворительных сборов; мы не должны отправляться с ними в дорогу».

Трудно сказать, насколько всерьез следовало воспринимать подобные поношения [27].

В Средиземноморье в тот же период связи между раввинами и другими евреями были теснее, что может частично объясняться вмешательством христианской Римской империи с конца IV века н. э., когда императоры, насаждавшие ортодоксальное христианство, принялись делить своих подданных по религиозному признаку. В отличие от язычников, евреям было позволено «коснеть в заблуждении», и посему закон, провозглашенный императорами Аркадием и Гонорием 1 июля 397 года, передавал еврейскому патриарху (наси) в Палестине право управления синагогами как диаспоры, так и Страны Израиля:

Евреи да будут привязаны к своим обычаям, мы же, по примеру древних, сохраняем их привилегии, ибо было установлено в их законах и подтверждено нашей божественностью, что те, кто подчиняется власти Сиятельных Патриархов, то есть Архисинагоги, патриархи, старейшины и другие люди, отправляющие обряды этой религии, и впредь будут обладать теми же привилегиями, какими в знак почтения облечены первые духовные лица достопочтенного христианского закона.

Вполне возможно, что уже веком позже патриарх вмешивался в дела общин Восточного Средиземноморья, не относившихся к раввинистическому направлению; во всяком случае, загадочная надпись из синагоги в македонских Стобах, датируемая, по всей вероятности, III веком, гласит, что всякий нарушитель финансовых договоренностей между жертвователем на постройку синагоги и общиной заплатит патриарху огромный штраф. Однако лишь с V века прослеживается рост распространения погребальных надписей на иврите (в противовес греческому) на запад, вплоть до Италии, а также появление в отдельных надписях титулования «рабби» или «рибби» — такова надпись на могиле IV или V века из Брушано (Кампания), гласящая: «Мир. Здесь лежит рабби Аба Марис, достопочтенный». Возможно, конечно, что термин «рабби» даже в V веке оставался лишь почетным именованием еврейского учителя, как называли, в частности, Иисуса в I веке, и вовсе не означал, что его обладатель был каким-либо образом связан с мудрецами из академий Палестины или Вавилонии, но по мере публикации новых и новых подобных надписей скептицизм в их отношении кажется все менее оправданным [28].