История Италии. Том II - [15]

Финансы, унаследованные от папства, оказались в совершенно расстроенном состоянии. Казна была пуста, деньги стремительно обесценивались, десятки тысяч нищих, бродяг, разбойников наводняли страну. В таких условиях французы вместо того, чтобы поддержать молодую республику, взвалили на нее тяжкое бремя контрибуций и приступили к систематическому грабежу. Навязанная Римской республике тайная конвенция обязывала ее начать выплату 3 млн. скудо. В обеспечение этой суммы французы закрепляли за собой серные рудники, богатейшие в Европе разработки квасцов и значительную часть фонда национальных имуществ, образовавшихся из конфискованных республикой громадных богатств церкви; в частности, французы наложили секвестр на все движимое и недвижимое имущество, принадлежавшее папе и его родственникам, ряду апостолических конгрегаций и некоторым кардиналам, а также на имущество подданных тех стран, которые входили в состав антифранцузской коалиции. Общая стоимость этого имущества составляла не менее 14 млн. скудо[63].

На территории республики развернули лихорадочную деятельность компании крупных французских военных поставщиков и финансистов, под нажимом которых парижская Директория и командование французской армии в Италии, собственно, и решили вторгнуться в папские владения. На распродаже конфискованных церковных имуществ, сопровождавшейся настоящей вакханалией спекуляций, на поставках армии и продовольствия для городов, на откупах, перевозках и различных махинациях коммерсанты, банкиры, подрядчики, члены компаний «Бодэн», «Аллар-Коло», «Мунициони дженерали», «Асда-Росне», «Россиньо-ли-Суман», «Коукоурда-Гомэн-Салье», «Топэн-Вердей» и других нажили огромные барыши. Многочисленные агенты этих компаний, тесно связанных между собой и координировавших свои действия, рыскали по территории республики, накладывая секвестр и скупая по низким ценам все, что привлекало их внимание. Хищнический грабеж страны принял такие размеры, что французский комиссар Фепу, не отличавшийся излишней заботливостью о нуждах итальянцев, вынужден был просить Директорию обуздать деятельность компаний ввиду угрозы разорения новой республики[64].

Внезапно представившуюся возможность наживы широко использовала и местная буржуазия — финансисты, коммерсанты и сельские буржуа, так называемые «деревенские купцы», арендовавшие землю у дворян и церковных учреждений и торговавшие сельскохозяйственными продуктами. Обладая значительными капиталами, но лишенные земли, которую путы феодального права дотоле надежно удерживали за привилегированными сословиями, деревенские купцы стали лихорадочно скупать богатые церковные имущества (пахотные земли, виноградники, оливковые рощи, леса, мельницы), продававшиеся значительно ниже их действительной стоимости. Большая часть этих покупок была совершена на крупные суммы — от тысячи скудо и выше. Многие приобрели землю и другое имущество на десятки тысяч скудо, а некий Карло Джорджи — на 193 тыс. скудо, что явилось самой крупной индивидуальной покупкой[65].

Действия французских и итальянских поставщиков и спекулянтов, охваченных горячкой обогащения, имели весьма серьезные последствия для республиканского режима. Скупая у крестьян сельскохозяйственные продукты, они навязывали произвольные цены и расплачивались бумажными деньгами, которые инфляция лишила почти всякой стоимости. По деревне поползли слухи (очевидно, всячески раздувавшиеся реакционным духовенством) о том, что земледельцы вообще ничего не будут получать за свой труд. Крестьяне в разгар страды прекращали сельскохозяйственные работы. Такие случаи стали, очевидно, частым явлением, если правительство республики вынуждено было уже в июне 1798 г. обратиться со специальным воззванием к деревенскому населению, чтобы опровергнуть подобные слухи[66].

Но дело было не только в злоупотреблениях скупщиков и поставщиков. На римского крестьянина обрушилась волна вымогательств и повальных грабежей, чинимых французами. Чего только не требовали те, кто обещал итальянцам установить свободу и справедливость! Пшеница и овес, кукуруза и сено, скот, лошади, мулы, ослы, волы, повозки, тюфяки, постельное белье, рубашки, башмаки, одежда, бумага, пакля, свинец, кремни и другие вещи — все становилось объектом реквизиций[67]. Характеризуя положение в деревне, сенатский доклад, составленный в начале 1799 г., констатировал, что неимущие слои крестьян подвергаются беспощадному грабежу и что земледельцу пришлось увидеть, как «от плуга отрывают его вола, а из рук похищают плоды его трудов»[68].

Дурной пример французов оказался заразительным: местные власти (в составе которых, как и в римском правительстве, доминировала буржуазия, отрицательно относившаяся к якобинцам) стали самовольно облагать население поборами и принудительными займами, распродавать общинные земли и присваивать церковные имущества[69]. Объявленный летом 1798 г. французским командующим обязательный набор в республиканскую армию, делавший, однако, исключение для сыновей зажиточных земледельцев и откупщиков[70], также вызывал озлобление крестьян. Такое концентрированное давление на крестьянство не замедлило принести печальные для Римской республики плоды: начались крестьянские восстания.