История Испании. Том I - [7]

), а второй-общинными или землями общего пользования (comunales, de aprovechamiento comun). К этой последней категории относились преимущественно луга и леса, различные виды пользования которыми- выпас скота, заготовка дров и лесо-материалов-регулировались определенными правилами, хотя нередко в общинном пользовании были и пахотные земли. Ни собственные, ни общинные земли не могли продаваться; любая сделка по купле-продаже таких земель признавалась юридически недействительной; однако собственные земли город мог сдавать в аренду, не возделывая их непосредственно своими силами. Границы или межевые знаки оберегались тщательнейшим образом, не допускались какие бы то ни было изменения рубежей городских земельных угодий, ибо эти земли были основой благосостояния горожан и являлись первейшими и наиболее важными источниками богатств» (стр. 190–191).

Описывая здесь, как мы видим, территориальные общины, Альтамира, однако, обходит их молчанием при характеристике особенностей сеньорий духовных и светских феодалов.

Между тем, ни в одной западноевропейской стране роль общины, являвшейся «единственным очагом народной свободы и жизни»[12] не была столь велика, как в Испании. Значение общинного уклада в борьбе всех категорий кастильского крестьянства с феодальными сеньорами показал М. М. Ковалевский в своей работе «Народ в драме Лопе де Вега «Овечий источник»[13].

Теория сеньориального режима. Неверная трактовка Альтамирой основных проблем истории испанского севера в раннем средневековье основана на его неправильном представлении о феодальном строе в целом. Альтамира связывает само понятие «феодализм» с вторичными, порой несущественными признаками этой общественно-экономической формации. На стр. 125 Альтамира следующим образом излагает свою точку зрения на природу феодализма: «Феодализм — режим, в условиях которого на продолжении средних веков формируется в Европе высшая знать, отличается следующими характерными особенностями: пожалования королем сеньорам земель в воздаяние их военной службы; установление вассалитета, то есть таких взаимоотношений между дарителем и лицом, получившим пожалование, при котором последнее оказывалось связанным присягой на верность; неотменимость пожалований и постепенное превращение их в объекты наследственных владений сеньора с присвоением ему некоторых привилегий и прав; признание за вассалом прав суверенной юрисдикции на территории, которая ему предоставлена, и слияние таким образом двух начал — частной собственности на землю и политической власти, в силу чего вассал короля в свою очередь становится феодальным сеньором относительно всех, кто проживал на пожалованных ему землях; как следствие этого процесса управление той или иной территорией становится частной и наследственной привилегией сеньоров, которые также получают право феодальных пожалований; подобная система и порождает феодальную иерархию».

Альтамира считает, что ни один из этих признаков не проявляется в системе общественных отношений северо-западной части Испании вплоть до XI в. Он пишет: «В Леоне и Кастилии феодализм никогда не выражался в подобных формах. Пожалования земель не предоставлялись королями в качестве вознаграждения за несение военной службы. Если иногда — очень редко — имели место подобные пожалования, то они носили временный, преходящий характер. Кроме того, эти пожалования король предоставлял в полное владение, не сохраняя и за собой прав (за редкими исключениями) верховного владения (доминикатуры). Пожалование земель никогда не давало прав суверенитета их держателям…» (стр. 125–126).

Далее он отмечает, что частная власть духовных и светских магнатов была в Кастилии весьма ограничена и что в сущности король якобы сохранял за собой все прерогативы верховного владыки на землях сеньоров. Отсюда Альтамира делает вывод, что в Леоне и Кастилии не было феодальной иерархии, а поэтому и отсутствовали элементы феодальной организации.

Между тем для Кастилии и Леона и даже для вестготского королевства в последний период его существования (VII в.) типичны формы феодальной земельной собственности и феодальной эксплоатации, являющиеся как раз наиболее существенными признаками феодализма. Сам Альтамира приводит факты, неопровержимо свидетельствующие об этом. Он признает натуральный характер хозяйства на территории Леона и Кастилии; он констатирует, что непосредственные производители-крестьяне, чье положение значительно ухудшилось в VII в., были в период формирования северных королевств прикреплены к земле, что везде господствовали формы внеэкономического принуждения, проявлявшиеся в самых разнообразных степенях зависимости крестьян от духовных и светских сеньоров. Эти зависимые категории сам же Альтамира перечисляет на стр. 119, 120, 176, 177, где упоминаются сервы, колоны, хуньорес де эредад, хуньорес де кавеса и рабы. Наконец, на стр. 123–124 Альтамира прямо говорит о иерархической структуре земельной собственности, подлинной основе феодальной иерархии, а выше (стр. 120–121) он приводит примеры коммендаций и возникновения различных видов прекарных держаний и бенефициев (энкомьенды или бенефактории).