История Испании - [61]

63. Боевики и их патроны

После катастрофы при Ануале, облачившей в траур всю Испанию, война по отвоеванию Марокко приняла затяжной характер, обернувшись интенсивным кровопусканием. В ней впервые было опробовано в деле только что созданное войсковое формирование – Легион, более известный как Терция, – ставшее ударным наконечником копья наступления. В отличие от бедных солдатиков без специальной подготовки и при негодном командовании, которых до тех пор рифские повстанцы рубали на котлеты, Терция являла собой подразделение профессиональное, элитное, сформированное как из испанцев – преступников, бывших заключенных, то есть лучшего цвета каждого дома, – так и из иностранных добровольцев. То есть из тех людей, с которыми обедать за один стол не сядешь, но о чьем криминальном прошлом решено было забыть при том условии, что они согласны убивать и умирать, как цигарку выкурить. Одним словом, была создана современная и страшная машина войны. Так что можете представить себе этот контингент в действии – а за голову каждого мавра-повстанца платили по дуро, выставив тем самым счет за бойню испанцев при Ануале и Монте-Арруите. Среди командиров этого подразделения, кстати сказать, выделялся один галисиец – молодой, низкорослый и с тонким, будто флейта свистит, голоском. Эта внешность, впрочем, была довольно обманчивой, потому как чувак оказался тверд как кремень и так жесток, что только держись, а еще весьма вспыльчив и безжалостен – как со своими людьми, так и с врагом. Кроме того, по имеющейся у нас информации – газеты того времени вместе с военными донесениями нам в помощь, – он отличался хладнокровием и пользовался славой отчаянного храбреца на поле боя, где однажды поймал в живот мавританскую пулю, а в последующих сражениях постепенно завоевал высокий авторитет. Авторитет, который придется ему как нельзя кстати лет через десять – пятнадцать (как вы уже, наверное, догадались, этого командира Терции звали Франсиско Франко). В сухом остатке: штука в том, что его усилиями, а также усилиями других командиров пядь за пядью, с подоспевшей в конце концов помощью французов, они-таки отвоевали все потерянные в Марокко территории и война благополучно завершилась в 1927 году, вскоре после высадки в Эль-Хосейме (это была первая в мировой истории воздушно-десантная операция, реализованная на девятнадцать лет раньше, чем осуществленная войсками союзников в Нормандии). Так закончилась война, стоившая Испании почти двадцати семи тысяч погибшими и ранеными, к чему можно присовокупить еще и потери марокканцев. О ней, если есть желание переворачивать страницы, вы можете прочесть в таких романах, как «Магнит» Рамона Х. Сендера и «Выковать мятежника» Артура Бареа, получив при этом удовольствие. Но фокус был в том, что мавританская трагедия с ее весьма тяжелыми социальными последствиями стала одним из факторов, оказавших немалое влияние на испанцев и в значительной степени способствовавших ослаблению монархии, которая к тому времени наделала уже целый воз серьезных политических ошибок. А поскольку общественное мнение требовало назвать виновных, указывая при этом пальцем на самого Альфонса XIII (он оказывал персональную поддержку действиям генерала Сильвестре, который погиб в катастрофе при Ануале), то для расследования этого вопроса была создана комиссия. Но прежде чем ее выводы были заслушаны в кортесах – речь идет о знаменитом докладе Пикассо, – генерал Примо де Ривера, с одобрения короля, совершил государственный переворот (в сентябре 1923 года). Здесь следует напомнить, что Испания в годы Первой мировой войны соблюдала нейтралитет, что позволило правящим классам неслабо набить мошну за счет торговли с враждующими сторонами; но полученные профиты – для астурийских шахт, баскской черной металлургии, каталонского текстиля – текли мимо кошельков беднейших слоев населения, годных только для того, чтобы поставлять пушечное мясо на войну в Африке и проливать пот на заводах и на полях – иссохших и забытых Богом. Однако времена смирения остались в прошлом: теперь уже формировались испанские левые силы, хотя каждый в этой братии и тянул в свою сторону, как обычно. Подобные процессы проходили не только у нас: кипела вся Европа, вздымаясь от жажды перемен и плюясь выбросами пара, – так что Испания никак не могла оставаться в стороне. Росло протестное рабочее движение, профсоюзы набирали силу, анархисты и предприниматели сошлись на расстояние пистолетного выстрела, а националисты, как каталонские, так и баскские (последние вдохновлялись сочинениями одного психически неустойчивого типа по имени Сабино Арана – религиозно-расистскими глупостями чистейшей воды), пользовались моментом, чтобы прикинуться сиротами, заведя канитель типа: «Испания нас не любит», «Испания нас грабит» и так далее и тому подобное, тем самым требуя для себя еще больше прав и привилегий. Точно так же, как они делали всегда, когда замечали, что государство ослабло. Короче говоря: «дайте нам меньше ответственности и больше денег». Диктатура Примо де Риверы попыталась взять все это под контроль, начав с прекращения войны в Марокко. Бо́льшая часть историков сходится в описании этого персонажа как офицера несколько грубого, настроенного патерналистски и имеющего добрые намерения. Однако котел оказался для него великоват, да и диктатура вряд ли была адекватным в той ситуации методом. Ни он, ни Альфонс XIII не были на высоте положения – того мирового бардака, что творился в 20-е годы. И выяснится это совсем скоро, вылившись в поистине жуткие последствия.