История Испании - [24]

24. Король-делопроизводитель

И вот перед нами Филипп II собственной персоной, а речь идет, заметьте, не о ком ином, как о наследнике Империи, над которой никогда не заходит солнце: монарх ужаснейший, по мнению одних, и монарх выше всех похвал с точки зрения других, – это уж смотря с какой стороны взглянуть. Хотя, если подойти к этому объективно или хотя бы сделать такой вид, то следует признать вот что. «Черная легенда», придуманная в основном теми, кому могущественная Испания вставляла во все дыры, базируется именно на нем, как будто бы все остальные европейские государи, начиная с той рыжей сучки, что правила Англией – ее звали Елизаветой I, и она скушала бы нас с превеликим удовольствием, – и до протестантов, короля лягушатников Генриха II, папы римского и других интересантов, были невинными монашками. Однако со всеми своими недостатками, коим несть числа, и всеми своими достоинствами, которых не так уж и мало, бедолага Филипп – тяжелый на подъем, осторожный, даже застенчивый, не слишком удачливый муж и отец, получивший в наследство полмира в ту эпоху, когда не было ни Интернета, ни телефона, ни, на худой конец, работающей как положено почтовой службы, – делал, что мог, управляя тем многонациональным плавильным котлом, который оказался для него, как и для любого другого на его месте, несколько великоват. Правда и то (скажем в оправдание этого парня), что его королевская доля самым недвусмысленным образом осложнилась за сорок два долгих года его правления. От природы он был миролюбив, но при этом чуваку приходилось скакать из огня да в полымя. А чтоб вы могли составить себе хоть какое-то представление о ситуации, следует упомянуть о жесточайших войнах, которые он вел с Францией, с Его Святейшеством, с Нидерландами, с маврами в Альпухарре, с англичанами, турками и даже с мамой, что его родила. И все это свалилось на его голову, не говоря уж о всяких семейных неурядицах и колоритных браках: женат он был четырежды, на четырех самых разных женщинах, включая одну англичанку, настоящее чудо в перьях. А также – о его сыне, инфанте доне Карлосе, который уродился явно шизанутым и к тому же стал заговорщиком, и о негодяе-секретаре, некоем Антонио Пересе, здорово его подставившем. А помимо всего этого еще и внезапное прозрение – неожиданный удар пыльным мешком правды по голове, – и вот он наследует целую Португалию (мне уже случалось упомянуть, что мать его, прекрасная Изабелла, была португальской принцессой), но только после того, как побеждает тех, кто сомневается в его праве на трон, в битве при Алькантаре. И вот тут Филипп II, если позволите мне высказать свое личное и глубоко частное мнение, допускает одну из самых больших исторических ошибок в той многовековой канители, в которой мы барахтаемся до сих пор. А именно: вместо того чтобы перенести столицу в Лиссабон – старинный и величественный – и посвятить себя пению фаду, озирая при этом Атлантику и свои владения в Америке, что обещало просто блистательное будущее (прикиньте только, что могли бы дать испанская и португальская империи под одной короной), наш боязливый монарх окопался в центре Полуострова, в своем монастыре-резиденции Эль-Эскориал, и тратил на упомянутые выше битвы и сражения деньжищи, поступающие из заморских испано-португальских владений, присовокупив к ним налоги, которые до последней капли выжимали все соки из Кастилии. (Арагон, Каталония и Валенсия, под защитой своих фуэрос, ни одного дуро из рук не выпускали – ни на войну, ни на другие глупости.) А деньги были нужны еще и на то, чтобы отправлять своих облаченных в черное посланников, наглых и высокомерных, гулять по Европе. Той Европе, которую мы, благодаря нашим терциям, нашим союзникам, нашим ладанкам с Девой Марией и святыми, нашей удали и далее по списку, по-прежнему держали в страхе. Учитывая все вышесказанное, Филипп II вышел у нас в итоге классным делопроизводителем, весьма ловким в бумаготворчестве, да и по части личных качеств – птицей немалых достоинств: святоша, но образованный, трезвого ума и весьма ограниченных потребностей человек. Очень поучительно посещение его скромной комнаты в Эль-Эскориале, где он жил и лично вел дела своей огромной империи. Но свалившаяся на него ноша явно превышала и силы его, и способности, так что парень и так, можно сказать, выше головы прыгнул. О войнах, которых, как я уже упоминал, было множество – ненужных, разномастных и напряженных, прям как финал лиги чемпионов, – мы поговорим в следующей главе. Что же касается всего остального, то примечательно вот что: если в качестве делопроизводителя Филипп еще вполне годился, то экономист и администратор из него получился такой, что только поганой метлой выгнать. Мало того что он спустил все колониальные богатства на порох и аркебузы, он еще и засадил нас по самую маковку в долги перед немецкими и генуэзскими банкирами, а еще при нем случились три банкротства, как нельзя лучше подготовившие почву для экономического и социального краха Испании в следующем веке. И пока аристократия и духовенство – ветераны серфинга по волнам любой крутизны – наслаждались свободой от налогообложения за свои красивые глазки, нужда в деньгах была так велика, что в ход пошла торговля дворянскими титулами, должностями и иными благами: предложение для всех, кто сможет заплатить. С тем немаловажным уточнением, что покупатели, в свою очередь, купленное дробили и продавали вновь, стремясь отбить вложенные деньги. Итого: король вместе с кормившимися с его руки приближенными постепенно создавал общенационального масштаба систему воровства и бумагомарательства, или же бумагомарательства в целях сокрытия воровства – прообраз бесстыдной бюрократии, которая и сегодня, почти пять столетий спустя, по-прежнему сидит у нас на шее и нами погоняет.