История ислама. От доисламской истории арабов до падения династии Аббасидов - [50]

Манера древних арабов воевать напоминает во многих отношениях образ действий героев Гомера. Оба войска вытянулись друг против друга на открытой местности. Тотчас же выступили из рядов известнейшие воины и стали вызывать мужей противной стороны на единоборство. С обеих сторон присматривались к отдельным схваткам с напряженным вниманием. Победа или поражение возжигали обоюдные страсти, мало-помалу развивалась беспорядочная рукопашная схватка, причем результат чаще всего зависел скорее от случайности, чем от числа и мужества сражающихся. Чаще же всего в сражении в поле старались арабы сломить неприятеля неожиданным нападением. Если это им удавалось, наступала ужасная резня. А когда неприятель был настороже, то нападающие полчища рассыпались во все стороны с такою же быстротой, как и налетали. При Бедре правоверные не могли и подумать предпринять подобное нападение. Вообще в Аравии тогда было мало лошадей, а у Мухаммеда в то время почти не было ни одной, так как в военной кассе, а также и у отдельных зажиточных мусульман, чувствовался сильный недостаток в средствах. Но пророк знал, что может смело положиться на своих людей: правоверные издавна приучены были к безусловному повиновению, чего в те времена ни один араб не мог даже понять. Этому научились они, пунктуально наблюдая при молитве и механически подражая каждому жесту молившегося перед ними пророка; они привыкли сдерживать движение членов, а равно и порывы духа по одному лишь мановению властелина. Весьма метко прозвали некоторые храм Медины «плац-парадом ислама». Поэтому при первой же пробе выказали мусульмане блестящим образом, что им не только знакома, но вошла в плоть и кровь тайна всякого военного успеха — дисциплина. Стеной стояли они, когда наскочила на них сотня всадников курейшитов под предводительством Умейра Ибн Вахба, из дома Джумах: увидя, что их не прорвать ни за что, отступил он немедленно же, не вынимая даже из ножен меча. Теперь двинулись пехотинцы Мекки и медленно подошли совсем близко: по-прежнему стояли неподвижно правоверные, следуя внимательно указаниям предводителя. Тогда выступили вперед, между обоими боевыми порядками, Амир Ибн Аль-Хадрами, брат которого пал у Нахлы, и отважный махзумит Асвад. Амиру удалось отомстить кровомщением; он поразил вольноотпущенника Омара. Но когда Асвад, во исполнение клятвы, бросился стремительно к колодцу, выступил против него Хамза, дядя Мухаммеда, «лев ислама», и отсек ему ногу по колено. Невзирая на это, пополз тяжелораненый дальше, парируя сыпавшиеся на него удары мечом; докатился несчастный до довольно плоского колодца и успел омочить губы в воде, а своей здоровой ногой начал бешено закидывать яму, но меч Хамзы настиг его и прервал нить жизни.

Выступили тогда из рядов первые мужи Мекки: Шейба и Утба со своим сыном Аль-Валидом — и стали вызывать охотников на единоборство: ранее они отговаривали от дальнейшего наступления и были осмеяны; теперь хотели показать, что ими руководила не трусость, а предусмотрительность. Три ауса поспешили на вызов, но пророк махнул рукой, повелевая им отступить. Кому же, как не его беглецам, принадлежало право первым сразиться за ислам. Тотчас же выступили из рядов Хамза, Алий и Убейда Ибн Аль-Харис, из дома Мутталиб, один из старейших последователей Мухаммеда. Самыми младшими с обеих сторон были Алий и Аль-Валид, они и начали борьбу, но вскоре пал последний, раненный смертельно. Выдвинулся Утба, спеша отомстить за смерть сына, но и его вскоре поразил меч Хамзы. Борьба между Шейбой и Убейдой длилась долго; старые, испытанные воины, выжидали они предусмотрительно случая нанести противнику решительный удар; наконец мекканцу посчастливилось отсечь у противника ногу[86]. Убейда пал, но на помощь к нему уже летели Алий и Хамза: они живо расправились с Шейбой и успели оттащить за фронт тяжелораненого товарища. Ужасный результат единоборства подействовал на курейшитов удручающим образом. Но и между ними нашлись люди храбрые, воспылавшие надеждой отомстить врагу. К полудню закипел общий бой. Несмотря, однако, на свою многочисленность, неверующие никак не могли в беспорядочных отдельных стычках сломить мусульман. Мало-помалу стало распространяться в рядах мекканцев уныние. Между тем Мухаммед не переставал воодушевлять своих, побуждал их к величайшему напряжению сил все новыми и новыми обещаниями помощи Божеской. Был суровый зимний день; дул порывистый ветер, завывая над долиной; проносились над полем битвы густые громады облаков. И вдруг пророк воскликнул громко: «Глядите, ангел Гавриил с легионами небожителей напирает на неприятеля». Почти уже все предводители мекканцев пали, невыносимо было сражаться остальным, а они-то воображали так легко рассеять небольшую кучку неприятелей. И так было это неожиданно, так тяжело стало, что ряды неверных наконец заколебались. Тогда возвестил пророк общее нападение; громко проклиная, пустил он в неприятелей с силою полную горсть песку — и объял их ужас, и рассыпались они в диком бегстве.

Понятно, была это только видимая сторона сражения, как оно представлялось глазам неверующих. До нас, впрочем, дошли известия и о действительном ходе событий. Мы знаем, например, что на стороне курейшитов участвовал сатана в облике всем известного мужа Сураки. Он именно подталкивал неверующих и подстрекал их к сражению. Но когда стали наступать ангелы тремя полками, в тысячу человек каждый, под командой Гавриила, Михаила и Сарафиля, сатана испугался, побежал с великим криком и бросился в море. До нас дошло также наидостовернейшее свидетельство одного рыбака, который собственными глазами видел, как Сурака (что это был черт самолично, этого, собственно, он не говорит) прыгнул в воду. Рационалисты могут, конечно, уверять, что добряк Сурака попросту удрал, а позднее, когда перешел в ислам, хотел только своими россказнями обратить на себя общее внимание. С ним случались и прежде, как это мы знаем, подобные подозрительно чудные истории. Но и многие другие описывали весьма точно действия черта, равно как и ангелов. Так, например, некоторые утверждали с достоверностью, что небожители были на пегих лошадях, а на головах их развевались желтые чалмы. Во всяком уж случае неоспоримо то, что судьба сражения решена была исключительно горстью песка, которою швырнул посланник Божий в неверующих.