История инквизиции - [23]

Это массовое изгнание и вслед за ним восстание в Гренаде против мавров дало инквизиции новые жертвы, а их палачам занятие на несколько лет.

Действительно, среди магометан и евреев, которых любовь к родине заставила креститься, лишь бы не покинуть места своего рождения, было очень мало искренно убежденных.

Им не удавалось долго обманывать Сант-Оффицио, и большинство из них вскоре погибало на кострах, как вновь впавшие в еретичество.

Фердинанд проявлял при этом необыкновенное рвение и отличался своей жестокостью по отношению к евреям.

Так, по его личному приказанию двенадцать израильтян, найденных в Малаге после взятия этого города у мавров, были преданы ужасной смерти. Их замучили «заостренным тростником» — пытка утонченная и особо гнусная, в виду той медлительности, с которой человек умирает в неимоверных мучениях.

Окрыленный успехом, Торквемада не знал больше предела своей дерзости.

Добившись изгнания евреев, искупавшись в крови мавров, добившись от Иннокентия VIII буллы[22], которая повелевала всем европейским государствам арестовывать, по первому указанию великого инквизитора, всех беглецов[23], он дошел до того, что стал предавать суду даже самих епископов.

Намеченные им среди епископов жертвы были епископы из Сеговии и Калахарры, преступление которых заключалось в том, что они были выходцами из евреев.

Папа немедленно напомнил инквизитору, что в одной из статей старых законов, одобренных Бонифацием VIII, запрещалось чинить допрос епископам, архиепископам и кардиналам, не имея на то особого разрешения папы.

Вследствие этого, он предлагал Торквемаде послать все документы дела в Рим, дабы Ватикан мог с ними ознакомиться и решить, что делать. Оба епископа, дон Арий Давила и дон Петр де Аренда, одержали сперва верх, но эта первая неудача не разочаровала сурового доминиканца, который благодаря своей настойчивости убедил в конце концов папу в их ереси.

Их заточили в тюрьму, где они умерли, лишившись предварительно своих имений и сана.

Торквемада понял также, что недостаточно преследовать людей и что его работа будет более успешной, если он сумеет в корне убить всякую интеллектуальную деятельность. Поэтому книги сделались объектом его особого наблюдения.

Давно уже существовала комиссия, состоящая из епископов и правителей канцелярий, наблюдающая за просмотром, цензурой, печатанием и продажей книг.

Церковь, учрежденная для руководства нашими душами, действительно никогда не признавала свободы мысли и не уважала плодов ее независимой работы.

Это шло бы вразрез с самыми основными ее принципами, во имя которых она существует, ибо она является блюстительницей абсолютной истины.

Разве человечеству не достаточно этой истины?

Итак, у церкви была обязанность следить за тем, помимо нее и ее одобрения ничего не было бы напечатано.

Таким образом Торквемада вовсе не сам изобрел преследование книг, так же, как не он изобрел все остальные преследования.

Он только углубил и усилил его, — вот и все.

Костры возжигались для написанной мысли, и книги гибли в торжественном ауто-да-фе.

В 1490 году в Саламанке были сожжены библии, как зараженные иудейским духом.

Вскоре после этого еще шесть тысяч томов погибло в огне.

Та же участь постигла всю библиотеку дона Генриха Арагонского, принца королевской крови, и все составляющие ее произведения, — литературные, научные, художественные, богословские, — были уничтожены.

Ясно, до чего бы дошло человечество, если бы господство монахов утвердилось одновременно во всех странах и продолжалось бы всюду с одинаковым успехом.

Это было бы просто концом нравственности и интеллекта.

Земля превращалась в огромный монастырь, предающийся одуряющим обрядам ложного и извращенного благочестия.

Активность человека не может быть окончательно задушена, и когда все возвышенные горизонты от него отрезаны, когда невежество и суеверие иссушили в нем все источники мысли, на смену им рождается зверь, который берет верх и своей безудержной разнузданностью спасает человечество от окостенения и умирания.

Царство Торквемады длилось восемнадцать лет, вплоть до его смерти, наступившей 16-го сентября 1498 года. Та ненависть, которая сопутствовала ему во время всей его жизни, преследовала и самую память о нем.

Он должен был постоянно принимать меры предосторожности, чтобы избегнуть кинжала убийц. Он никогда не путешествовал без эскорта пятидесяти верховых и двухсот пеших «друзей инквизиции».

Боясь быть отравленным, он держал всегда у себя на столе рог единорога, которому в то время приписывалось свойство обнаруживать яд и парализовать его действие. Хор жалоб и проклятий, сопутствовавший ему, доходил несколько раз до самого папы, и Торквемада трижды был вынужден оправдываться и защищаться через посредство своего доверенного, посланного им с этой целью в Рим. Александр VI, утомленный в конце концов постоянными жалобами, хотел было несколько ослабить его права, но затем соображения политического характера, необходимость считаться с испанским двором заставили его изменить свое решение.

Он ограничился тем, что назначил ему в помощники четырех епископов, которым он поручил вместе с ним разбирать еретические дела.