,
уже бывшему консулом, слывшему обладателем огромных денежных средств, было
сообщено об объявлении воинов, когда он под вечер пировал, пьянствуя и
опохмеляясь, — его невоздержанная жизнь вызывала нарекания.(7) И вот жена, дочь
и толпа сотрапезников
[42]уговаривают его
соскочить с ложа, поспешить к стене и узнать о том, что делается; по дороге они
все время советуют ему схватить лежащую под ногами власть и, если бы кто-нибудь
оспаривал ее, превзойти всех щедростью, так как он владеет несметными деньгами.
(8) Подойдя к стене, он начал кричать, обещая дать все, сколько они желают, и
говорил, что у него имеется очень много денег и сокровищницы, наполненные
золотом и серебром. В то же самое время и Сульпициан, также из бывших консулов,
ставший префектом Рима (он был отцом жены Пертинакса)
[43] явился, стремясь купить власть. (9) Его, однако, воины не
допустили к себе из страха перед его родственными отношениями с Пертинаксом —
как бы не оказалось какого-либо обмана с целью покарать за его убийство.
Спустив лестницу, они подняли на стену Юлиана: отворить ворота они не хотели
ранее, чем узнают о количестве денег, которое будет им дано. (10) Поднявшись,
он пообещал им восстановить память о Коммоде, почести и изображения, которые
уничтожил сенат, а также дать им свободу делать все, которую они при нем имели,
а каждому воину столько серебра,
{35} сколько они не надеялись
ни потребовать, ни получить
[44], с деньгами
не будет задержки — он сейчас же затребует их из дома. (11) Убежденные этим и
окрыленные такими надеждами, воины провозглашают Юлиана императором и требуют,
чтобы он вдобавок к своему собственному и унаследованному имени стал называться
Коммодом
[45]. Подняв военные значки и вновь
прикрепив на них изображения последнего
[46],
они стали готовиться сопровождать Юлиана. (12) Юлиан, принеся в лагере
установленные императорские жертвы, вышел в сопровождении воинов, охраняемый
большим их числом, чем это принято; ведь купив власть путем насилия и вопреки
воле народа, с позорной и непристойной дурной славой, он, естественно, боялся,
что народ будет ему противиться. (13) Итак, воины во всеоружии и сомкнутым
строем в виде фаланги, чтобы в случае надобности сразиться, имея в середине
своего государя, потрясая над головой щитами и копьями из опасения, как бы на
их шествие не бросали с домов камни, отвели его во дворец
[47], причем никто из народа не осмеливался противостать, но и
не славословил, как это принято при сопровождении государей; наоборот, стоя
вдали, они проклинали его и злословили о нем, потому что он приобрел власть за
деньги. (14) Тогда впервые начали портиться нравы воинов
[48], и они начали ненасытно и постыдно стремиться к деньгам и
пренебрегать подобающим уважением к правителям
[49]. То обстоятельство, что никто не выступил против дерзко
осуществленного столь жестокого убийства государя и не воспрепятствовал столь
непристойному объявлению и продаже власти за деньги, было начальным толчком и
причиной их непристойного и непокорного настроения и на будущее время, так как
их корыстолюбие и презрение к правителям возросло и привело к пролитию
крови.
7. (1) И вот Юлиан, придя к власти, сразу же стал заниматься удовольствиями
и попойками, легкомысленно относясь к государственным делам[50] и предавшись наслаждениям и недостойному
времяпрепровождению. Как оказалось, он солгал воинам и обманул их, так как не
мог выполнить то, что обещал; (2) ведь и собственных денег было у него не так
много, как он хвастался, не было их и в государственных сокровищницах[51] — все уже ранее было опустошено из-за
разнузданности Коммода и его нерасчетливых и беспорядочных расходов. Вследствие
такой его дерзости и по такой причине воины, обманутые в своих надеждах,
роптали, а народ, узнав о настроении воинов, стал относиться к нему с
презрением, так что при его выходах злословили и насмехались над его
постыд-{36}ными и сомнительными развлечениями. (3) На пути в
ипподром[52], где народные массы, сходясь
вместе, особенно тесно общаются между собой, они проклинали Юлиана и призывали
на защиту Римской державы и на охрану императорской власти Нигера и высказывали
пожелание, чтобы он как можно скорее пришел на помощь к ним, подвергающимся
поруганию. (4) Нигер принадлежал к числу тех, кто давно уже был консулом, а в
то время, когда в Риме происходило вышеописанное, он управлял всей Сирией[53]. Это было тогда обширное и очень важное
наместничество[54], так как все финикийское
племя и земли до Евфрата находились над началом Нигера. (5) Сам он был уже в
достаточно пожилом возрасте и успел прославиться во многих значительных делах.
Была распространена молва, что он человек порядочный и дельный и подражает
образу жизни Пертинакса[55], все это и
склонило римлян на его сторону. Они постоянно призывали его там, где собирался
народ, и, проклиная присутствовавшего в Риме Юлиана, славословили того,
отсутствовавшего, наделяя его императорскими званиями. (6) Когда Нигеру
сообщили о настроении римского народа и о непрерывных возгласах в местах
собраний, он, естественно, дав себя убедить
