История гражданской войны в СССР. Том 2 - [70]

Петроградский Совет уже встал на путь восстания, отказав санкционировать вывод войск. Флот уже восстал, поскольку пошёл против Керенского»[160].

Один за другим выступали члены Центрального Комитета против Зиновьева и Каменева. Дело было не в том, чтобы убедить двух растерявшихся капитулянтов. Спорили вовсе не с ними. Нужно было рассеять возможные сомнения у рядовых работников. Отвечали на вопросы, которые могли задать на митингах. Надо было подготовить к бою всю большевистскую партию. В наступающем решительном сражении не должно быть колеблющихся — таково было содержание выступлений.

Товарищ Свердлов развивал мысль Ленина о том, что вопрос о восстании из области политической перешёл теперь в область техническую. Связанный со всеми крупными районами страны, лично переговорив до заседания с большинством ответственных работников, Свердлов великолепно знал положение. Он подробно рассказал собранию о той лихорадочной подготовке, которую тайком ведёт контрреволюция. Он доказывал, что контрреволюционные генералы спешат предупредить революцию. Свердлов высмеивал Каменева, сделавшего вывод, что резолюция Центрального Комитета от 10 октября практически не осуществлялась.

«Соотношение сил в нашу пользу, — говорил Свердлов. — Резолюции отменять не приходится, но внести коррективы, что техническая подготовка должна быть энергичнее»[161], — так закончил свою речь Свердлов.

После Свердлова поднялся взволнованный Дзержинский. Широкий, открытый лоб его как будто стал ещё больше. Чувствовалось, что Дзержинский весь наэлектризован. Голос дрожал. Поднимая руку, Дзержинский страстно защищал резолюцию Ленина. Он разъяснял, почему именно сейчас большевики зовут к восстанию. Он яростно обрушился на Каменева, обвинявшего Ленина в заговорщической тактике.

Ф.Э.Дзержинский.

Великолепно усвоив классические идеи марксизма о восстании, Дзержинский вскрыл меньшевистский характер рассуждений Зиновьева и Каменева. Казалось, он снимает с капитулянтов их одежды, и перед слушателями выступали в разоблачённом виде мелкие трусливые людишки, лишь случайно попавшие в ряды революционеров.

«Заговорщичеством именно и является требование, чтобы к восстанию было всё технически подготовлено, — иронически объяснял им Дзержинский. — Когда будет восстание, тогда будут и технические силы. Так же и с продовольствием»[162].

Итог выступлениям подвёл Ленин. Пересыпая свою речь острыми, злыми шутками, он объяснял Зиновьеву и Каменеву азбучные истины революции:

«Если говорить, что восстание «народов», говорить о заговорах не приходится. Если политически восстание неизбежно, то нужно относиться к восстанию, как к искусству. А политически уже оно назрело»[163].

Встав из-за стола, как будто показывая этим, что говорить больше не о чем, Ленин предложил утвердить резолюцию Центрального Комитета и решительно готовиться к восстанию, предоставив Центральному Комитету решить вопрос о сроке.

Дружный отпор Центрального Комитета заставил Каменева и Зиновьева на самом совещании перейти к новой тактике. Каменев прикинулся было простачком. Разводя руками, он спрашивал как бы с недоумением:

«Раньше говорили, что выступление должно быть до 20-го, а теперь говорят о курсе на революцию»[164].

Но оба защитника капитализма тут же показали, что это был жульнический приём. Зиновьев умолял хотя бы в течение пяти дней не начинать восстания. Каменев предлагал отсрочить выступление на три дня. Этим самым и тот и другой подчеркнули, что речь шла уже не об общем курсе на восстание, а о ближайших днях выступления.

Ленин в третий раз выступил против Зиновьева. Он коротко и резко объяснил, чем отличается новая, пролетарская революция от Февральской буржуазно-демократической революции, и предложил следующую резолюцию:

«Собрание вполне приветствует и всецело поддерживает резолюцию Центрального Комитета, призывает все организации и всех рабочих и солдат к всесторонней и усиленнейшей подготовке вооружённого восстания, к поддержке создаваемого для этого Центральным Комитетом центра и выражает полную уверенность, что Центральный Комитет и Совет своевременно укажут благоприятный момент и целесообразные способы наступления»[165].

Собрание готовилось дружно голосовать, как вдруг опять раздался пискливый, назойливый голос. Зиновьев предлагал свою особую резолюцию:

«Не откладывая разведочных подготовительных шагов, считать, что такие выступления впредь до совещания с большевистской частью съезда Советов недопустимы»[166].

Убедившись, что никакие вилянья не помогут, Зиновьев в самом конце совещания занял позицию Троцкого. Открыто не выступая против Ленина, Троцкий занимал подлую позицию скрытого саботажа восстания, настаивая на его отсрочке до съезда Советов. Сейчас Зиновьев пытался укрыться от ударов большевистской партии за меньшевистскими позициями Троцкого.

Ленин несколькими днями позже писал об этой последней увёртке Зиновьева:

«… Зиновьев с невинным видом предлагал проваленную собранием резолюцию: «Не выступать до совещания с большевиками, имеющими приехать 20-го на съезд Советов».

Подумать только: после решения центром вопроса о стачке предлагать собранию низов отложить его и передать (к съезду 20-го, а съезд отложили потом… Зиновьевы верят Либерданам), передать такой коллегии, которая устав партии не знает, которая над Центральным Комитетом не властна, которая Питера не знает»