История Гражданской войны в США. 1861–1865 - [78]

Но оставалась проблема занятия господствующих высот на восточном берегу реки. Корпуса Макклернанда и Макферсона направились к прибрежной плантации Хард-Таймс, одна часть – на пароходах и баржах, другая шла маршем. Было необходимо продвинуться дальше к югу, но укрепления у Гранд-Галф блокировали проход транспортов, а атака канонерок с целью подавить огонь вражеских батарей ни к чему не привела. Грант высадил войска у Хард-Таймс, откуда они двинулись вниз по течению и переправились через реку у Бруинсберга, расположенного на высоком восточном берегу Миссисипи. Это произошло 30 апреля. Это место было выбрано на основании сообщенной Гранту информации о том, что отсюда идет хорошая дорога до Порт-Гибсона. Когда высадка показалась осуществимой, Грант телеграфировал Халлеку: «Думаю, сражение уже выиграно больше чем наполовину».[579] Однако не все естественные препятствия оказались преодолимы. Местность со множеством речных проток, болот, оврагов, с лесами, подлеском, почти непроходимыми зарослями сахарного тростника и стелющимся кустарником делала наступательные операции трудными и опасными. Но генерал настаивал, и солдаты шли дальше. В два часа ночи 1 мая по дороге в Порт-Гибсон они столкнулись с конфедератами, значительно уступавшими им в численности. Началась перестрелка, с рассветом перешедшая в полномасштабное сражение. «Бой продолжался весь день, – говорил Грант, – и уже в темноте, по такой пересеченной местности, какой мне не доводилось видеть… противник постепенно сдавал позиции» и затем «полностью отступил». На следующий день Грант взял Порт-Гибсон, а конфедераты оставили позиции у Гранд-Галф. Из форта Грант направил подробное донесение Халлеку, отчитавшись о своем успехе. «Наша армия в полном здравии и высочайшем расположении духа, – написал он. – После Милликенс-Бенд она шла маршем днем и ночью, под дождем, по грязи, без палаток и прочего багажа, нерегулярно получая рационы, но без жалоб и с наименьшим числом отставших, чем я когда-либо видел».[580] Если бы армия могла составить коллективное донесение, там могло быть сказано: наш генерал терпел такие же неудобства, что и мы; он делил с нами все трудности.

Хотя Грант с армией в 43 000 человек приобрел в Гранд-Галф надежную базу снабжения, он не стал постоянно снабжать армию из этого пункта. Сделав остановку лишь для того, чтобы доставить боеприпасы и обеспечить себя сухарями, кофе и солью, он оторвался от базы, решив снабжать армию на местности, где нашел достаточно говядины, баранины, птицы, сала, патоки и фуража. Ему противостояли Пембертон с предположительно сорокатысячной армией в Виксберге и вдоль железной дороги и Джозеф Э. Джонстон, у которого было 15 000 у Джэксона. Двигаясь с невероятной скоростью и сметая все встречающиеся части противника своими превосходящими силами, Грант пробил себе путь к главной, и последней, цели. За девятнадцать дней[581] он на вражеской территории переправился через великую реку, прошел около 180 миль по сильно пересеченной местности, постоянно вступая в боевые столкновения, дал и выиграл пять серьезных сражений, нанеся противнику гораздо больший урон, чем понес сам, захватил множество пушек и легких полевых орудий, захватил столицу штата, уничтожил арсеналы и военные производства, десять дней оставался без всякой связи со своими базами и правительством[582] и теперь оказался в тылу Виксберга. Когда Шерман, сопровождая Гранта, ехал верхом по долгожданной сухой возвышенности «за Виксбергом», глядя сверху вниз на форт конфедератов, а затем – на флот федералов, расположенный так, чтобы быстро оказывать необходимую поддержку, он понимал, что они обеспечили себе базу, которая связана безопасной и беспрепятственной линией коммуникаций с Севером; в полной мере сознавая, чего они добились и вспоминая время, когда он еще только мечтал оказаться на этой позиции, он дал выход своему безграничному энтузиазму. В это время Грант невозмутимо курил и размышлял. «Если искать параллель в военной истории событиям этих восемнадцати [или девятнадцати] дней, – писал Джон Фиске, хорошо знакомый с обеими темами, – мы должны вспомнить о первой итальянской кампании Наполеона в 1796 году».[583]

Грант предпринял две неудачные попытки взять укрепления конфедератов штурмом, после чего перешел к планомерной осаде. «Минирование, контрминирование, подкопы ведутся как обычно».[584] «Мы теперь наступаем с киркой и лопатой», – написал генерал Шерман брату. «Каждый день понемногу обстреливаем город снарядами и держим противника в состоянии постоянной тревоги», – отметил Грант в своем донесении от 3 июня.[585] После увлекательной активной кампании осадные операции были «медленной, тяжелой и докучной работой», которая в исключительно жаркую июньскую погоду вызывала «ощущение апатии и депрессии» среди солдат и офицеров.[586] Даже Грант это чувствовал, и однажды поддался желанию выпить. По этому случаю он пригласил Чарлза А. Дану отправиться с ним в Сатартию. Они вместе поплыли вверх по реке Язу на небольшом пароходике. Грант почувствовал себя нехорошо и лег в постель. На расстоянии двух миль до города им повстречались две канонерки. Офицеры, поднявшиеся на борт, сказали, что генерал подвергает себя опасности попасть в плен, если проследует дальше. Дана разбудил Гранта, но тот, слишком плохо себя чувствуя, велел принимать решение Дане, который приказал двинуться в обратный путь. «На следующее утро, – как излагает Дана эту историю, – Грант вышел к завтраку свежий как огурчик, в чистой рубашке и все такое, в полном порядке. “Ну что, мистер Дана, – сказал он, – полагаю, мы в Сатартии”. “Нет, генерал, – последовал ответ, – мы в Хейнесс-Блафф”»,