История города Афин в Средние века - [223]
Здесь находится перевал, ведущий в Агалеос, и вдалеке сияет голубая вершина Киферона, а еще дальше — море. Прямо перед нами возносится в небо окутанный облаками Парнас. Во времена богов-парнасцев на его вершине, предположительно — в гарме, высилась бронзовая статуя Зевса Парнефиоса. У подножия Парнаса раскинулась обширная равнина, живописно перемежающаяся небольшими группами пиний и масличных деревьев. Собственно говоря, Каливия, как именовалась одна из здешних деревушек, — это не название в собственном смысле слова, а по-гречески понятие, обозначающее небольшой хутор при крупной деревне. Горные ручьи, стекающие с Парнаса по специально проложенным каналам, орошают поля и луга, покрытые свежей зеленью.
Отсюда путь ведет нас в горы, на Парнас, так что проехать здесь практически невозможно. Нас особенно поразило одно ущелье, по дну которого протекает ручей. Женщины стирали в нем белье. Дети чужеземной наружности, надо полагать — албанцы, с любопытством глядели на дорогу. Мы двинулись пешком по этой живописной глуши и, оглянувшись, бросили прощальный взгляд на далекий Акрополь и равнину Афин, а затем спустились с перевала вниз и направились к Парнасу. Здесь царило дикое горное уединение, словно на краю света. Дорогу нам то и дело переползали черепахи: они — коренные жители Аттики. Древняя Эгина чеканила на своих монетах изображение черепахи. Этих животных во множестве собирают на греческом побережье, и корабли доставляют этих существ в Бари, где их продают в гавани и где можно увидеть черепах самых разных видов. Во времена Павсания склоны Парнаса еще изобиловали дикими кабанами и медведями, а сегодня здесь нередко встречаются только дикие кошки.
Чазия, издали выглядящая черной каменной гаванью, возникла перед нами на равнине под сенью величественных горных вершин, к которым ведет перевал из Филе. Эта деревушка, новое название которой широко известно в Греции, — самая большая во всей Аттике. Ее немощеные улицы покрыты грязью, дома, стоящие прямо на земле, возведены из известняка. Внутренние дворы также немощеные, и на них, по здешнему обычаю, выходят все окна. На каждом шагу встречаются цистерны и широкие террасы. Ни единого знака стремления хоть как-то украсить свои жилища или домашний быт не видно в этом бедном селении. Увы, так убого и примитивно живут древнейшие обитатели Аттики, следы поселений которых встречаются еще в фундаментах скальных камер на афинских холмах.
Внезапно я заметил маленькую купольную церковь, под навесом портала которого был изображен Агиос Петрос (греч. святой Петр), держащий в руках некое здание. Кое-где на фасаде красовались круглые сюжетные изображения, выложенные из цветной мозаики. За церковью находилось кладбище, на коем не было никакой другой зелени, кроме старых корявых оливковых деревьев да одного-единственного маленького кипариса. На маленьких надгробных холмиках росли розмарины и белые лилии. Роль надгробий выполняли массивные камни причудливых форм, но без надписей. Рядом с ними лежали разбитые кружки и черепки сосудов с остатками углей. Возможно, здесь было в обычае зажигать уголь в качестве жертвы усопшему. На раскопках дворца в Микенах также были найдены в большом количестве черепки глиняных сосудов. Даже в наши дни в Греции еще существует обычай бросать наполненные водой кружки и сосуды на могилы усопших.
Чазия, как и почти все деревни Аттики, населена албанцами. Этот воинственный народ поселился на землях Греции в XIV в., будучи оттеснен туда турками. Албанцы появились здесь в январе 1688 г., после отступления венецианцев, а затем еще раз в 1770 г., после подавлении восстания, инспирированного русскими властями. С тех пор албанцы стали здесь крестьянами и поденными рабочими, трудолюбивыми илотами[849] новой Греции, отличающимися от коренных греков по расовому типу, языку и облику. Мне говорили о них в Афинах, где они заселяют целый беднейший квартал Плака под Акрополем, что это — народ трудолюбивый, терпеливый, но вялый и инертный. В большинстве своем хлебопашцы, они — закоренелые враги лесоводства. В Чазии они кормятся в основном за счет торговли дровами и углем, а их женщины — искусные вышивальщицы. Мы узнали об этом, побывав в доме владельца небольшой локанды[850], где мы остановились немного отдохнуть. Здесь мы уселись в просторной комнате, в которой не было вообще никакой мебели, за исключением деревянного сундука и нескольких полок на стенах для разной утвари. Женщины и дети сидели прямо на полу, скорчившись, у низенького очага. Они тотчас предложили нам купить у них красивые одежды, вышитые золотом и шелком, и эти сверкающие вещи хранились в полутемной комнате, словно легендарные сокровища из восточных сказок.
В роли нашего провожатого в замок Филе выступил некий хорофилакс. Так называется местный жандарм — молодой мужчина в особой униформе и красных башмаках с загнутыми кверху носками. Такую странную обувь носят на всем Востоке; она представляет собой плод многовекового развития азиатских сандалий, изображения которых встречаются на фигурах, запечатленных на античных греческих и малоазийских рельефах, например, на монументах Гарпий Ксанфа
