История города Афин в Средние века - [213]

В 1458 г. турки взяли под свой контроль Акрополь, афинская твердыня оставалась мощной крепостью, крупнейшим бастионом в Аттике. Возникает предположение: а что, если у этой твердыни было какое-то другое применение, помимо чисто военного? Трудно предположить, что она оставалась эллинским святилищем; еще более трудно поверить в то, что в Пантеоне могли совершаться латинские или греческие богослужения. Куда более вероятно, что на некоторое время турки позволяли отправлять в крепости культ Пресвятой Девы Марии[796], а затем здание наконец было превращено в мечеть. А вот афинскому схоласту не было позволено прогуляться по вершине Акрополя. Когда он писал свои топографические заметки, он находился уже далеко за границами герцогства. И для того, чтобы подробно рассказать о зданиях крепости, ему не было надобности вновь побывать на месте и увидеть их вновь: он все уже дано знал и помнил.

Он писал по памяти, когда рассказывал о Пропилеях: «с северной стороны находится целая обширная канцелярия [выполненная] из мрамора, с белыми колоннами». Курт Вахсмут в своих записках отмечает следующее: «на северном холме, представляющем собой пинакотеку, некогда была сооружена канцелярия франкских герцогов». Это понимал и Людвиг Рос. Представляется странным, что за греческим словом καγγβλαρία[797] у автора фрагмента не следует естественное дополнение «герцога», что он вообще не говорит о находящемся там герцогском дворце, который еще Кириакус отмечает как «praecellentia aulae nobilissum opus»[798]. Что может быть более чуждым, чем подобный эпитет πάσα к этому существительному καγγβλαρία? Здесь явно имеет место расширительное понятие. Вся северная сторона Пропилей может быть охарактеризована как «канцелярия». Но следует ли под этим термином понимать франкско-герцогскую канцелярию в привычном значении? Возможно ли в сочинении, посвященном подобным достопримечательностям, употребление этого термина в его греко-античном значении? Как и арсенал Ликурга, античную канцелярию следует считать баснословным вымыслом. Если говорить кратко, я хотел бы показать этим термином, насколько недостоверны заметки Анонима в отношении хронологии и датировки.

Еще сложнее обстоит дело со вторым небольшим фрагментом «об Аттике». Сразу во вступлении термин Акрополь сопровождается франкским словом «castro»[799], а затем говорится об Афине Палладе, или церкви Пантеоне, с прилагательным τό ίσμαίδ. В этом звучащем на турецкий лад слове Бурсиан усматривает один корень τσαμί, а Вахсмут — ίσμαγίδιον. Так в старину назывался современный албанский квартал Плака, расположенный у подножия Акрополя. При этом упоминается один из мраморных львов (у Дипилона), который в 1688 г. был увезен Морозини вместе с двумя другими. Поскольку этот небольшой фрагмент, в общем, передает характер первого, большего фрагмента и в отдельных деталях согласуется с ним, можно утверждать, что по времени создания они отстоят не слишком далеко друг от друга. Первооткрыватель этого отрывка полагает, что почерки обоих фрагментов восходят к XV в. Бурсиан приписывает автору несколько античных реминисценций, которые отсутствуют у Венского Анонима, что отражает его эрудицию. Однако тщательное сравнение обоих фрагментов показало, что они восходят к общему источнику, каковым скорее можно считать грубоватую простонародную традицию, нежели холодную археологическую эрудицию образованного афинянина. Именно поэтому столь важно наличие второго фрагмента, ибо он является не перепевом первого, а самостоятельным текстом, свидетельствующим о том, что в Афинах еще в XV в. проявляли заботу об описании достопримечательностей города. и, однако, в обоих афинских фрагментах можно проследить влияние римского представления о достопримечательностях.

Средневековая книга о достопримечательностях Рима — это не слишком ценимое в литературе описание римлянами памятников своего города; оно основано на старинных описаниях городских достопримечательностей. К ним прибавлен целый ряд церковных заметок — и готово топографическое описание, известное «Mirabilia Urbis Romae»[800] и составленное из служебных донесений и простонародных легенд. Примерно в середине XII в. сформировался определенный литературный образец, на основании которого в эпоху раннего Ренессанса начались первые подлинно научные исследования антикварных реликвий и древностей города Рима. Основоположником этих исследований был Флавий Блонд. В 1447 г. этот выдающийся человек завершил труд «Roma Instaurata»[801] — первую попытку научного описания и исследования римских монументов.

Этот эпохальный труд имел своей предпосылкой целый ряд других текстов, восходящих к старинным (IV и V вв.) описаниям Рима императорского периода, а также к «Notitia»[802] и «Curiosum Urbis»[803] получившим многочисленные продолжения, такие, как описания Святого града Рима, и труд Эйнзидельнского[804]. Анонима в эпоху Каролингов[805], начало труда «Графия» в оттоновскую эпоху, «Ordines Romani», первые попытки составления плана Вечного города, «Достопримечательности», составленные в XII и XIII вв., собрания старинных надписей Кола ди Риенцо, Донди, Синьлоили, Поджио и прочих.