История города Афин в Средние века - [185]

.

Вообще дух греческого культурного языка был все-таки, несмотря на свое разложение, слишком могуч, чтобы дозволить себе нечто большее, чем заимствование иностранных слов. Несмотря на долгое господство венецианцев, ни на Крите, ни на Корфу, ни в Негропонте, ни в пелопоннесских колониях не возникло смешанного жаргона. Однако число иностранных слов в языке греческой хроники чрезвычайно велико. Мы, к сожалению, не имеем никакой возможности сравнить его с аттическим народным языком XIV столетия. У нас нет ни одного образца этого языка, так как немногие греческие акты из канцелярии Аччьяйоли, дошедшие до нас, показывают, что составители их, греческие нотариусы, в служебных документах употребляли более чистый язык, чем в живой речи.

2. Наряду с национальной партией была в Афинах и франкская: партия приверженцев дома Аччьяйоли. К ней принадлежали не только итальянцы, придворные, чиновники и военные, бывшие на службе у покойного герцога, но и многие греки, враждебно настроенные против Халкокондила[713]. Как только он отправился в Адрианополь к султану, они поднялись. Герцогиню хитростью удалили из Акрополя; кажется, они обманули ее обещанием женить ее приемного сына Аччьяйоли на одной из ее родственниц. Затем они изгнали из города весь род Халкокондилов, заняли крепость и провозгласили Нерио II владетелем города Афин[714].

Его водворение в Афинах и быстрое появление турецкого войска под предводительством Турахана в Беотии расстроило планы третьего претендента на Афины. Ничто не могло быть естественнее намерения Константина Палеолога, деспота спартанского, воспользоваться удобным случаем воссоединить наконец Элладу с Пелопоннесом, вновь ставшим греческим. Еще при жизни герцога Антонио его доверенный и советник Франца, будущий историк, отправился в Афины, чтобы предложить Марии Мелиссене следующее соглашение: она уступит ему Афины и Фивы, ей же будут предоставлены земли в Лаконии, вблизи ее родовых владений[715]. Франца рассказывает, что, повинуясь настоятельному желанию герцогини, он продолжал вести с ней переговоры, и действительно весьма вероятно, что Мария, растерявшись после смерти супруга, сначала находила предложения деспота подходящими. В сопровождении целого отряда отправился посол Константина вторично, чтобы с утвержденным уже договором в руках вступить во владение Фивами и Афинами. Но здесь успел уже воцариться Нерио II; к тому же Франца узнал также, что Турахан уже вторгся в Беотию и осадил Фивы, которые сдались через несколько дней. Поэтому у Коринфского перешейка он повернул обратно в Стиларию к своему государю, ожидавшему венецианских кораблей, чтобы ехать в Константинополь. Из Негропонта Константин отправил своего уполномоченного в Фивы к Турахану, чтобы там переговорить с ним об Афинах, но посол ничего не успел и, возвратившись в Эвбею, уехал в Константинополь. Уже теперь турецкий султан мог без большого труда положить конец франкскому государству в Афинах; но он предпочел исполнить просьбу юного Нерио и пожаловать ему, как своему вассалу и даннику, Аттику и Беотию. Затем Турахан очистил Беотию.

По свидетельству Халкокондилы, новый герцог афинский был бессильный, слабовольный человек, неспособный управлять государством в столь тяжелых обстоятельствах. Тот же историк рассказывает, что Нерио II, прогнанный своим братом Антонио, переселился во Флоренцию и возвратился в Афины лишь после его смерти. Время его изгнания не может быть установлено с достаточной точностью[716]. Оно произошло между 1437 и 1441 годами, так как в 1437 г. Нерио был еще в Афинах, а в феврале и марте 1441 года он во Флоренции издавал акты в качестве владетеля Афин и Фив[717].

Нерио II был единственный из флорентинских повелителей Афин, видевших свой родной город. Здесь в этот момент господствовало чрезвычайное волнение. Папа Евгений IV, победоносно закончив свою борьбу с Базальским собором, перенес его 10 января 1439 года во Флоренцию. Сюда последовал за ним несчастный греческий император Иоанн VIII, явившийся на Запад молить папу и государей европейских о спасении Константинополя. Теперь ему пришлось серьезно считаться со старыми увертками своих предшественников относительно церковной унии. 6 июня 1439 года император и сопровождавшие его византийские епископы приняли католичество в флорентийском соборе. Эта уния не принесла стесненному Константинополю никакой пользы, наоборот, она, по мнению Францы, ускорила его падение.

Если Нерио II, что весьма вероятно, был в это время во Флоренции, он мог быть свидетелем этой торжественной сцены. Из двух греческих беглецов Иоанн VIII был представителем клонящейся к упадку законной монархии Константина, а Нерио Аччьяйоли представлял собой остаток тех франкских феодальных государств на греческом полуострове, которые были порождены злосчастным латинским Крестовым походом. При этом Флорентийская республика получила от беспомощного императора романского привилегию, по которой к ней переходили все права в Романии и Константинополе, принадлежавшие некогда Пизе[718].

Так как Флоренция была переполнена греками, то герцог афинский встретился здесь с знаменитыми мужами этой нации, как Гемистос Плетон, Феодор Газа, ученый епископ эфесский Марк, прославившийся впоследствии Виссарион Никейский и другие византийцы, нашедшие с течением времени в Италии вторую родину. После всего что франки причинили Греции, разграбив и истерзав ее, уничтожив ее в политическом и церковном отношениях и, наконец, отдав ее в руки турецкого варварства, единственной выгодой, которую извлек Запад из этого насилия, было знакомство с греческой литературой, как непреходящим сокровищем человеческого просвещения.