История Фридриха Великого - [33]

   Фридрих был в восторге от своих успехов. Он покорил богатую землю, почти не обнажая меча и с самой незначительной потерей. Он многого ожидал впереди от этой первой удачи.

   Восторг его особенно изливался в дружеских письмах к Иордану, кроткий, миролюбивый нрав которого составлял совершенный контраст с пылким, воинственным духом Фридриха. Вот два письма Фридриха, написанные к Иордану под стенами Нейсе, которые очень хорошо поясняют отношения и характеры обоих друзей.

   "Мой милый господин Иордан, мой нежный господин Иордан, мой кроткий господин Иордан! Мой добрый, мой милый, мой кроткий, мой нежный господин Иордан! Уведомляю Вашу Веселость, что Силезия почти покорена, и что Нейсе бомбардируется. Приготовляю тебя к великим предприятиям и предвещаю счастье, какого своенравное лоно фортуны никогда еще не порождало. Будь моим Цицероном в защите моего дела -- в совершении его я буду твоим Цезарем. Прощай! Ты сам знаешь, что я от всей полноты сердца твой друг.

   "Фридрих".

   Два дня спустя он написал Иордану следующее письмо:

   "Имею честь уведомить Ваше Человеколюбие, что мы приняли все христианские меры бомбардировать Нейсе, и что мы окрестим город огнем и мечом, если он не сдастся добровольно. Впрочем, нам так хорошо, как еще никогда не бывало, и скоро Вы о нас ничего более не услышите, потому что в десять дней все будет кончено, а через две недели я буду иметь удовольствие опять Вас видеть и беседовать с Вами. Прощайте, господин советник! Развлекайте себя Горацием, изучайте Павзания и утешайтесь Анакреоном; что же касается до меня, то я пока имею одно утешение: пушки, ядра и фашины. Молю Бога, чтобы он поскорее послал мне более приятное и мирное занятие, а Вам даровал здоровье, радость и все, чего желает Ваше сердце.

   "Фридрих". {122}

   Однако предсказания Фридриха не сбылись. Крепость Нейсе не сдалась. Гарнизон ее, под начальством опытного и храброго коменданта, полковника Рота, выдерживал мужественно неприятельский огонь и самую усиленную осаду. В течение трех дней пруссаками брошено было в город 1.200 бомб и 3.000 каленых ядер -- все напрасно. Умная распорядительность Рота делала штурм решительно невозможным. При довольно значительном морозе по ночам подливали воду во рвы, предместья были сожжены дотла, а стены и валы каждое утро обдавали водой, так что они всегда были подернуты льдом.

   Испытав все усилия, Фридрих оставил город в блокадном положении и, не желая обессиливать войско, и без того истомленное быстрыми переходами и холодами, разместил его по зимним квартирам, а сам, через Лигниц, отправился в Берлин, куда и прибыл 26-го января.

   Между тем Австрия слишком поздно догадалась выслать войско на помощь Силезии. Фельдмаршал Броун соединил несколько сборных отрядов близ Троппау; но они были вытеснены генералами Клейстом и Шверином в Моравию. Оба полководца заняли позиции за Оппой и перерезали австрийцам путь к Силезии. Таким образом, к концу января почти вся Силезия, от Кроссена до Яблунки, находилась в руках Фридриха.

{123}

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Поход 1741 года

   Точно молния пронеслась весть о покорении Силезии через всю Европу. Одни дивились смелости юного короля, другие порицали ее, называя безумством и дерзостью. Никто не мог предполагать, чтобы Пруссия, это маленькое, еще молодое королевство, могла вступить в борьбу с могущественной Австрией, силы и средства которой заставляли трепетать все остальные державы. Можно было предвидеть, что недавний мир Европы надолго будет нарушен. Прагматическая санкция не могла обеспечить спокойствия Австрии: по примеру Фридриха, должны были восстать и другие претенденты на наследие Карла VI, и всеобщая война казалась неизбежной. Действительно, вслед за покорением Силезии восстал и курфюрст Баварский Карл-Альбрехт, который, впрочем, не признал прагматической санкции и объявил свои права на часть австрийских владений и даже на императорскую корону. Но курфюрст не мог подкрепить своих притязаний силой.

   Гораздо большая опасность угрожала Марии-Терезии со стороны Франции, которая, по всем вероятиям, должна была воспользоваться удобным случаем, чтобы снять маску дружбы и откровенно возобновить старинную борьбу с Австрией.

   Между тем во время самых действий Фридриха в Силезии, уполномоченный посол его, граф Готтер, хлопотал в Вене, стара-{124}ясь уладить дело миролюбиво и соблюсти все выгоды своего монарха. Он предлагал его именем прусские войска и финансы на защиту Марии-Терезии, голос и подпору Фридриха при избрании ее супруга, герцога Франца Лотарингского, в императоры. Но все представления его оставались тщетными: венский кабинет, несмотря даже на усилия Англии склонить его к уступке, не соглашался отдать Фридриху богатую Силезию. Министры отзывались о Фридрихе с некоторым пренебрежением; они говорили, что он как обер-камергер империи обязан подавать умывальник императору и, стало быть, не имеет права предписывать законов дочери императора. Притом сама Мария-Терезия объявила, что не намерена вести с Фридрихом переговоров до тех пор, пока он не выведет своих войск из Силезии; в таком только случае обещала она ему забвение всего прошедшего и не хотела с него требовать вознаграждения за все понесенные убытки.