История Фридриха Великого - [34]

   Итак, переговоры не привели ни к какому результату; граф Готтер возвратился в Берлин без всякого успеха.

   Фридрих не унывал: он решился всеми мерами разрушать политические козни Австрии и поддержать свои завоевания силой оружия.

   Между тем и Мария-Терезия не оставалась в бездействии. Связанная родственными узами с Георгом II, она надеялась на помощь Англии и Ганновера. Ко всем значительным дворам Европы были отправлены посольства, чтобы объяснить дело, показать несправедливость притязаний прусского короля и просить помощи против дерзкого завоевателя.

   В Россию в то же время был послан маркиз ди Ботта с намерением склонить принцессу Анну Леопольдовну, управлявшую Россией именем сына своего, императора Иоанна Антоновича, на союз c Австрией. Задача была трудной, потому что Россия незадолго перед тем (16-го декабря 1740 года) заключила союз с Фридрихом II, на обоюдном обещании обеих держав: помогать друг другу во всякой войне, кроме персидской или турецкой. Союз этот казался довольно прочным, тем более, что был поддерживаем Минихом, в то время весьма сильным в кабинете министров. Но маркиз ди Ботта как опытный царедворец с первого взгляда сумел проникнуть в положение дел при русском дворе и, не боясь Миниха, начал искать расположение противной ему партии. Самыми близкими людьми к правительнице были -- граф Линар, посланник саксон-{125}ский, и графиня фон-Менгден, служившая старшей фрейлиной. Они почти неразлучно проводили время с Анной Леопольдовной и, стараясь ее развлекать и забавлять в часы досуга, часто управляли ее волей в делах государственных. Ловкий, умный, красивый собой, маркиз ди Ботта скоро сделался четвертым неизбежным лицом в царственных и дружеских беседах правительницы. Мудрено ли, что при помощи графа Линара, которому от саксонского курфюрста также было предписано всеми мерами стараться расстроить союз России с Пруссией, ди Ботта скоро достиг своей цели.

   Началось с того, что принцессу Анну вооружили против главных лиц кабинета министров, против вельмож, наиболее преданных пользам государственным, против Остермана и Миниха. Остерман, боясь немилости и желая приобрести полное доверие правительницы, пристал к стороне Линара и Ботта. Один Миних, как скала, отражал все удары и, убежденный в неправоте и даже вредных последствиях предлагаемого союза с Австрией, стоял грудью за Фридриха. Он представлял кабинету, что "нарушением договора с Пруссией без всякой причины теряется доверие к России и других держав; сам Фридрих может сделаться врагом России, тем опаснейшим, что владения его в близком соседстве с нами; русский кабинет покажет явное легкомыслие, не оправдав своих уверений в дружбе, без всякого повода со стороны Пруссии, свято сохранившей свои обязательства". Но как ни сильны были доводы и патриотическое увлечение фельдмаршала, противная сторона восторжествовала. Правительница изъявила ему даже свое неудовольствие за излишнее усердие к пользам прусского короля; старик, глубоко оскорбленный, подал в отставку -- и вскоре австрийская партия с восторгом узнала, что главный ее противник уволен со службы и удален от двора.

   Но предсказания Миниха вскоре оправдались на деле: нарушение договора с Фридрихом стоило России войны со Швецией.

   Мы уже сказали, что Франция, хотя и в дружбе с Австрией, весьма желала, по примеру Фридриха и Карла-Альбрехта Баварского, воспользоваться частицей наследства австрийского императора. Успехи Фридриха радовали ее тем более, что обессиливали Австрию, а союз его с Россией был порукой, что успехи эти будут продолжительны и прочны, потому что этот союз обеспечивал собственное его государство и, стало быть, давал ему полную свободу действовать против Марии-Терезии. Перемена обстоятельств, про-{126}изведенная при русском дворе маркизом ди Ботта, сильно обеспокоила Францию, и версальский кабинет решился втайне употребить все свои дипломатические хитрости, чтобы не дать России возможности содействовать Марии-Терезии. Для этого надо было запутать Россию во внешнюю войну и взволновать внутри. Обе цели были достигнуты Францией с удивительным искусством и необычайной быстротой.

   В июле 1741 года шведский сенат, подстрекаемый французским красноречием и подкупленный французским золотом, объявил России войну, под предлогом: доставить русский престол законной его наследнице, дочери Петра Великого. Хоть война эта была незначительна сама по себе, но она заняла на время русские силы и отвлекла их от западных границ, а в то же время забросила искру волнения внутри государства. Император был еще ребенок; правительница с некоторого времени занималась беспечно делами, предоставив кормило правления своим временщикам, по большей части иностранцам -- это возбуждало беспокойство и неудовольствие в народе, так как раны, нанесенные ему Бироном, были еще слишком свежи и оправдывали его опасения. Отставка Миниха, любимого и уважаемого войском, также возбудила ропот.

   С другой стороны, хитрый агент кардинала Флери, граф Шетарди, через лейб-медика Лестока возбуждал Елизавету Петровну к объявлению своих прав на русский престол. Настоятельное убеждение правительницы, чтобы Елизавета вышла замуж за одного из мелких германских владетелей, было перетолковано царевне в дурную сторону: ее убедили, что это насильственная мера удалит ее навсегда из России. Елизавета, которая равнодушно смотрела на свои царственные права, вступилась за личную свою свободу, и в ночь на 25-е ноября 1741 года она при помощи камер-юнкера Воронцова и Преображенского полка прочно воссела на престол великого своего родителя.