История Французской революции: пути познания - [3]

В последующие годы Б. Г. Вебер продолжил исследования по данной тематике, включив в круг своих научных интересов также творчество И. В. Лучицкого и М. М. Ковалевского[10]. Итогом его многолетней работы над этими сюжетами стал целый ряд исследовательских и энциклопедических статей, главы в учебнике по историографии, докторская диссертация (1970)[11] и фундаментальная монография под непритязательным названием «Историографические проблемы»[12]. Во многом благодаря усилиям именно Б. Г. Вебера вклад И. В. Лучицкого, М. М. Ковалевского и Н. И. Кареева в историографию Французской революции получил признание в советской науке, а их труды вошли в обязательный для специалистов по этой теме круг чтения.

Однако Вебер так и не смог преодолеть свое неприятие Герье, обусловленное сугубо идеологическими мотивами. Несогласие Герье с теми из современников, кто считал революцию в России предопределенной самими законами истории, Вебер оценивал как проявление «реакционности» в политическом отношении и «идейной скудости» в научном: «Герье первым из русских либералов приступил к конкретной разработке на французском материале характерного для тогдашнего русского либерализма противопоставления нереволюционного якобы пути России революционному пути Франции. <…> Этим в основном и определяется место Герье в развитии русской либеральной историографии, Герье, прошедшего длинный путь от последних реминисценций либерально — реформистского “просветительства” <…> до откровенного черносотенства»[13].

Сформулированные в XIX столетии методологические установки Герье, которые сегодня, в XXI в., вполне соответствуют духу нашего времени, тогда, в середине века XX, вызывали у сторонника марксистского монизма настоящее отторжение: «Герье заявлял уже во всеуслышанье, что история — не точная наука, никогда не будет ею, что она относится к области субъективного и поэтому поиски объективной закономерности в истории беспредметны. Это не значит, что Герье с самого же начала строго придерживался этого разрушительного для истории как науки подхода [курсив мой. — А. Ч.]. <…> Тем не менее тенденция эта проявлялась у Герье уже в ранний период его работы над связанными с революцией темами, а в дальнейшем все более и более усиливалась»[14].

Одним словом, «амнистии», по мнению Б. Г. Вебера, Герье не заслужил.

Начало академической «реабилитации» Герье и вовлечению его творческого наследия в научный оборот было положено гораздо позднее — работами исследовательницы из Чебоксарского государственного университета Татьяны Николаевны Ивановой. В 1984 г. она защитила кандидатскую диссертацию об отце «русской школы», а в дальнейшем успешно продолжила свои исследования по данной тематике, доведя их до уровня докторской[15].

В перестроечный и особенно постсоветский период история «русской школы» стала одним из любимых сюжетов для отечественных специалистов по историографии[16]. Особо отмечу профессора Василия Павловича Золотарева, не только лично внесшего большой вклад в исследование жизни и творчества Н. И. Кареева[17], но и создавшего у себя в Сыктывкарском государственном университете целую историографическую школу по изучению наследия этого историка и его учеников[18].

Не обделен в наши дни вниманием историографов и В. И. Герье[19]. Однако современные отечественные исследователи рассматривают и его творчество, и творчество его учеников пока в основном как феномен российской историографии. Оценка же достижений «русской школы» в соотношении с процессами, происходившими в современной ей мировой науке, еще только начинается.

Вот почему, когда известный французский историк — русист и мой добрый друг Владимир Берелович в 2008 г. пригласил меня принять участие в парижском коллоквиуме «Европа в России: культурные и научные связи от Петра I до Серебряного века», я и выбрал для выступления тему об отношении В. И. Герье к новейшим тенденциям во французской историографии его времени. Позднее на основе доклада был написан предлагаемый ниже вниманию читателей очерк, вышедший сначала в России[20], а затем, в несколько расширенной версии, и во Франции[21].

«Русская школа»: выбор пути

В 1911 г. читатели популярного российского журнала «Вестник Европы» нашли на страницах его апрельского номера обзор новейших отечественных исследований о Французской революции XVIII в., принадлежавший перу профессора Петербургского университета Николая Ивановича Кареева. Автор обзора, маститый историк, глубоко уважаемый не только на родине, но и за рубежом, уже в своих первых строках уверенно констатировал:

«Из ученых, не принадлежащих к французской национальности, никто так много за ближайшие 30–35 лет не сделал для изучения французской революции и старого порядка, как русские историки, с которыми в этом отношении не могут быть даже сравнимы историки, принадлежащие к другим национальностям»[22].

Год спустя в другом обзоре научной литературы по той же тематике, сделанном для «Исторического обозрения», Кареев почти дословно повторил эту мысль, добавив: «Уже одно то, что успело сделаться известным во Франции, благодаря переводам, дало повод французским критикам говорить о существовании особой “русской школы” в историографии французской революции»