История Foyles. Книготорговец по случаю - [5]

Хотя сегодня отношение к клиентам изменилось не в лучшую сторону, банки по-прежнему пользуются тем, что люди неохотно переводят счета в новое место. Когда я начал участвовать в работе Foyles, я заглянул в договор с банком и обнаружил, что уже почти сто лет Barclays берет с нас три процента комиссии за операции по кредитным картам. Я позвонил в банк и сказал, что это грабеж, и они предложили снизить комиссию до двух процентов. Я сравнил тарифы и перевел наши основные счета в Lloyds, который предложил мне 1,25 процента. Мне позвонил региональный директор Barclays, и, когда я объяснил, почему мы ушли от них, он сказал: «Но мы бы тоже снизились до 1,25 процента». «Какая досада для Barclays, что вы этого не сделали», — ответил я.

Уильям был бесспорным главой бизнеса с начала 1920-х годов, когда он и Гилберт разделили компанию на две части, до конца 1940-х, когда он официально передал бразды правления Кристине, хотя и оставил за собой кабинет на втором этаже и продолжал влиять на ведение дел еще лет десять, а то и больше. В начале 1950-х он решил подарить свои акции детям, чтобы избавить их от наследственных пошлин, которые теперь называют налогом на наследство. Он твердо верил, что управлять семейным бизнесом должен один человек — возможно, здесь сказались стратегические разногласия с Гилбертом, с которым они долго были равноправными партнерами. Поэтому шестьдесят процентов акций он отдал Кристине, своему очевидному преемнику. Дик, который посвящал семейному бизнесу все свое время, получил вдвое меньше, а моя мать — тысячу акций, примерно восемь процентов. Она уже не работала в компании и была замужем за человеком, мягко говоря, ненадежным в денежных делах. Дохода от этого небольшого пакета акций хватало, чтобы содержать семью, но было недостаточно для того, чтобы мой отец мог пуститься в предпринимательские авантюры. Спустя год или два Дик умер, оставив равные пакеты акций двум своим сыновьям. Через шестьдесят пять лет такое дробление акций привело к неизбежному результату — продаже семейного бизнеса.

Уильям и Гилберт создали дело без стартового капитала, и компания никогда не искала внешних инвестиций. Из груды книг на кухонном столе она за несколько десятков лет превратилась в «величайший книжный магазин в мире», и ее развитие осуществлялось только за счет накопленной прибыли. Предпринимательский гений Уильяма создал розничный бизнес, компанию, которая не просто торговала книгами, но занималась массой других вещей. Дедушкой двигало не желание делать деньги, а стремление обеспечить как можно больше людей самыми разными книгами, и, идя к этой цели, он стал богатым человеком.

До начала 1940-х годов Уильям и его жена жили в Илфра-Лодже, уютном викторианском особняке в Ист-Финчли. Как и многие выходцы из Ист-Энда, он любил отдыхать в Эссексе, где держал небольшую парусную яхту в верховьях реки Крауч, в деревне Фэмбридж, чуть выше Бернема по течению. Он обожал ходить пешком и часто отправлялся на дальние прогулки по болотистым равнинам Эссекса. Во время одной из таких прогулок он набрел на аббатство Били и влюбился в него с первого взгляда. Он сделал предложение тогдашнему владельцу, который поначалу отказался, но в 1943 году не устоял под напором Уильяма и согласился продать аббатство за четыре тысячи фунтов. К тому времени Уильям был готов перебраться в сельскую местность и вести более спокойную жизнь, но при этом взвалить на себя груз ответственности за средневековое имение, нуждавшееся в серьезной модернизации. В 1946 году, когда я впервые побывал там, часть территории все еще освещали газовые фонари, а в доме не было водопровода.

Аббатство Били построили в конце XII века монахи ордена премонстрантов. В 1539 году, после второй волны секуляризации монастырей в эпоху Генриха VIII, его продали в частные руки. Многие строения были разрушены, но в центральной части аббатства сохранилась так называемая грелка, отапливаемая комната, где находился камин, единственный источник тепла. Наверху была спальня, а к ней примыкал дом собраний духовенства, где обсуждались важнейшие дела монастыря. В эпоху Тюдоров, вскоре после секуляризации, здесь построили еще один дом, чтобы сделать аббатство пригодным для семейной жизни. Это был прекрасный загородный дом с изящными пропорциями, окруженный парком площадью около пяти гектаров, частично в регулярном стиле, но все больше походившим на дикие заросли по мере спуска к реке Челмер, по которой приливная волна из Северного моря поднимается почти на милю по течению выше Молдона.

К северу от дома есть родник, откуда дом снабжался водой: здесь берет начало ручей, который течет вдоль главной аллеи, и там, где он впадает в реку, с топкого берега открывается великолепный вид на окрестности. Уильям поставил там скамью, и детьми мы часто сидели и смотрели, как меняется вид и настроение реки. Во время отлива это медленный мутный ручей десятиметровой ширины, который незаметно движется слева направо, во время прилива — величественный водный путь размахом тридцать метров и более, а после ливней — мощный бурный поток, который подхватывает ветки и мелкий мусор и несет их к морю. По его поверхности скользят лебеди, и среди равнин Эссекса они почему-то выглядят более внушительно, чем их собратья на Темзе, принадлежащие Британской короне. Река протекает через Челмсфорд, который обязан ей своим названием, через пашни и пастбища и постепенно тает на горизонте слева. Впереди она отделяет парки аббатства Били от болотистых равнин, которые окружают гольф-клуб Молдона, справа — исчезает под железнодорожным мостом Викторианской эпохи.