История философии. Средние века - [88]

Среди прочих мыслителей, принявших осуждения 1277 года, следует упомянуть францисканца Ричарда из Мидлтауна (Ricardus de Mediavilla), который примерно в 1284–1286 годах преподавал философию в Париже, а впоследствии стал наставником сына Карла II Сицилийского – Людовика. По всей видимости, в 1295 году Ричард завершил комментарии к «Сентенциям» Петра Ломбардского, умер же он, скорее всего, на рубеже столетий, хотя точная дата его смерти неизвестна.

Ричард из Мидлтауна прямо считал осуждения 1277 года необходимыми ради дальнейшего развития теологии и философии. Несмотря на это, в отличие, скажем, от Иоанна Пекхама или Роджера Марстона, он был склонен к определенным аристотелевским и томистским положениям. Он также придерживался некоторых теорий, близких по духу францисканской традиции, развивавшихся в основном благодаря усилиям Александра из Гэльса и Бонавентуры; таких, как положения о совечности мира Богу, гиломорфической структуре творений и первенства волевого начала[249].

Однако он отвергал августинианское положение о божественном озарении, считая, что для уяснения природы человеческого познания нет никакой нужды постулировать некое специфическое божественное озарение человека в дополнение к божественной деятельности, поддерживающей все сущее и содействующей их свершениям. Объяснить же ограниченное человеческое знание о духовной реальности на абстрактном и умозрительном языке мы сможем при условии, что не будем считать ум лишь пассивно воспринимающим чувственные впечатления. Таким образом, нет никакой необходимости понимать актуальный разум как самостоятельную сущность, отождествляя ее с Богом. Иначе говоря, в вопросе о человеческом знании Ричард занимал положение, близкое к Фоме Аквинскому, хотя и настаивал на том, что разум может познавать отдельный предмет непосредственно. Вместе с тем он отрицал учение Фомы Аквинского о единстве субстанциональной формы в каждой материальной субстанции; причем он несколько смягчил это отрицание, говоря о различных «уровнях» одной и той же формы, а не о присущих человеку самостоятельных, биологическом или вегетативном, и сенситивном уровнях.

Поэтому, хотя ответная реакция на распространение нехристианской философии приняла форму возврата к учению «святых», тем не менее, едва ли мыслящему человеку было возможно ограничиться повторением старых богословских представлений. Считавших же направление мысли, заданное Фомой Аквинским, недопустимой уступкой учению Аристотеля и в целом замутившим христианскую веру нехристианским рационализмом само положение вещей вынуждало вырабатывать свое собственное гармоничное сочетание христианского богословия с философским рассуждением. Величайшим среди подобных мыслителей был францисканец Иоанн Дунс Скот.

Глава 14 Дунс Скот

Термину «схоластик» свойственно вызывать в представлении образ мыслителя, любителя сухих абстракций, развивающего тщательно продуманные, но чрезвычайно сложные логические аргументы, мыслителя тонкого, хотя и педантичного, рассуждения которого вызывают воспоминания о академических штудиях и формализованных дискуссиях. Большинство, кто ознакомился с произведениями Дунса Скота, считает подобные представления вполне уместными. Они понимают причины его именования «тонким доктором», но их удивило бы почтение, с каким поэт Жерар Мэнли Хопкинс относился к нему. Несмотря на то что сочинения Дунса Скота едва ли можно назвать захватывающими, – во всяком случае, если учесть представление у большинства о понятии «захваченность», – он является одним из самых одаренных и проницательных мыслителей, когда-либо рожденных Британией. Обладая критическим складом ума и одаренный способностью обнаруживать тонкие различия и почти незаметные смысловые оттенки, он в то же самое время обладал мощной силой творческого обобщения. Будучи францисканцем, он, разумеется, испытал влияние философских традиций своего ордена; но вместе с тем на него сильно повлиял Аристотель, а также исламская мысль, и в первую очередь Авиценна. Однако столь широкое разнообразие мыслительных предпосылок помогало ему создавать свою собственную философию, в которой ясно ощущается вся мощь его самобытного, творческого и при этом критического ума.

Дунс – родовое имя философа. Вполне вероятно, что родился он в конце 1265-го или в начале 1266 года. Место его рождения точно не установлено. Согласно одной традиции, он родился недалеко от Макстона, что в Роксброшире, и отцом его был Ниниан Дунс, тогда как в соответствии с другой он был рожден в Берикшире. Он рано вступил в ряды ордена францисканцев послушником; также известно, что 17 марта 1291 года он был рукоположен священником прихода Нортгемптон, епископом Линкольна. Где он находился в промежутке между этими событиями, нам доподлинно неизвестно, впрочем, по-видимому, он какое-то время жил в Оксфорде и вполне возможно, что побывал в Кембридже и в Париже. В то же время он принял имя Скот, чтобы отличаться от других Иоаннов – братьев по францисканскому ордену.

В 1300 году Скот читал в Оксфорде лекции по «Сентенциям» Петра Ломбардского. Затем, в 1302 году, он был послан для дальнейшего изучения теологии в Париж, где продолжал читать лекции по «Сентенциям». Во время усобицы между королем Франции Филиппом Красивым и папой Бонифацием VIII Скот принял сторону папы, вследствие чего на некоторое время был вынужден покинуть Париж. Тем не менее, к 1304 году он, должно быть, закончил читать требуемый лекционный курс по «Сентенциям», так как в начале 1305 года получает степень доктора или магистра теологии.