История философии. Средние века - [117]

Глава 17 Спекулятивный мистицизм

1

Вполне естественно, что мыслители мистического склада встречаются на всем протяжении средневековой эпохи. Что же касается мистического богословия, то следует упомянуть о сочинениях святых Бернара и Ришара Сен-Викторских в XII и святого Бонавентуры в XIII веках. Однако в XIV веке возникает направление спекулятивной философии, несущее явные следы мистического опыта. Здесь особенно важными являются две темы: отношение к Богу конечного существа вообще и человеческой души в частности.

Безусловно, есть искушение видеть в пышном расцвете спекулятивного мистицизма в XIV веке своеобразную реакцию на споры и разногласия в средневековых университетах. Что может быть естественнее заданного себе вопроса: был ли вызван поворот религиозного сознания к «единственно насущному» безжизненностью и неубедительностью дискуссий традиционных философских школ – томистов, скотистов и номиналистов? Фома Кемпийский не был философом и сочинял в XV, а не в XIV веке. Но он, как никто, определенно выразил неприятие религиозно настроенного сознания диспутов и умозрительных рассуждений богословов и философов. «Что нам за дело до родов и видов?» – спрашивает он. Или же: «Простой смиренный крестьянин, который служит Господу, несомненно лучше гордого философа, который, пренебрегая собой, следит за вращением небесных сфер». И далее: «Я предпочитаю чувствовать угрызения совести, нежели знать их определение». И если отвернуться от Фомы Кемпийского, то как же быть с Жаном Жерсоном (1363–1429?), ставшим в 1395 году во главе Парижского университета. Не выступал ли он яростно против «суетной любознательности в вопросах веры», не настаивал ли на превосходстве мистического богословия и не выказывал ли убежденности в том, что исцеление от болезней его века в проникновении в религиозную жизнь и сферу духа?

Безусловно верно то, что движение, о котором идет речь, было вдохновляемо религиозной реакцией на разногласия в средневековых университетах. Так, Жерсон упоминает о духе зависти и раздора, спеси и тщеславия, а также презрения к неученым, которые, по его мнению, и проявлялись в схоластических диспутах. Однако было бы ошибкой предполагать, что Жерсон был врагом теологии и философии. Будь он таковым, это выглядело бы странным, учитывая тот факт, что в Париже он выступал в роли теолога и к тому же стал канилером университета. То, против чего он выступал, конечно же не схоластическое богословие и философия, как таковые, но скорее переступание грани (когда логики решают метафизические задачи, а метафизики вторгаются в область теологии) и привнесение в христианское богословие греко-исламского детерминизма. Его волновала сама чистота хранимой христианской веры, но он отнюдь не был антиинтеллектуалом.

Во всяком случае, школьные дискуссии происходили в университетах, в то время как мистические тенденции были широко распространены и выражали скорее общее стремление к непосредственному соединению с Богом, чем частную реакцию на академические словопрения. Некоторые из этих тенденций лежали в пределах религиозной ортодоксальности, тогда как другие оформились как движения, в которых воплощался протест против господствующей церковной иерархии. С другой стороны, существовали религиозные движения, установки которых основывались на представлениях о неизбежности конца мира. Как бы то ни было, во всех движениях, как в пределах, так и за пределами ортодоксии, присутствовала убежденность в том, что духовное возрождение общества могло быть достигнуто только посредством религиозного обновления и большей углубленности религиозной жизни. Вне всякого сомнения, спекулятивный мистицизм не то же самое, что молитвенный образ жизни, еще менее он похож, скажем, на образ поведения флагеллантов. Однако все дело в том, что в его основе лежит нечто гораздо большее, чем просто реакция на сухость академических дискуссий.

Высказывают предположение, что оккамовская критика традиционной метафизики скорее способствовала становлению спекулятивного мистицизма. Если человеческий рассудок не способен доказать существование Бога или не в состоянии сообщить нам ничего существенного о Нем, то напрашивается вывод, что приблизиться к Богу можно только опытным путем, то есть посредством прямого Богопознания, делающим Его близким и понятным нам. Однако, возможно, это предположение является гипотезой и не представляет собой результат тщательного исследования. Жерсон полагал, что лучший способ обретения Бога заключается в объединении познавательной и эмоциональной деятельности. Но это не равнозначно утверждению, что разум не в состоянии обрести какие-либо знания о Боге. Что касается Майстера Экхарта, одного из выдающихся и наиболее влиятельных представителей спекулятивного мистицизма, то он родился на двадцать пять лет раньше Оккама и в любом случае не был номиналистом.

2

Иоганн Экхарт (около 1260–1327), более известный как Майстер Экхарт, родился в Хоххайме, близ Готы. После вступления в ряды ордена доминиканцев он обучался в Кельне и Париже. Возможно, что степень доктора теологии он получил в Париже в 1302 году и даже преподавал там некоторое время, пока не получил назначение в Германию, где последовательно занимал ряд высоких должностей в своем ордене. Экхарт является автором ряда трактатов, как на латинском, так и на немецком языках. Он также был известным проповедником, и в нашем распоряжении имеются тексты его проповедей латинских и немецких. Он был склонен к парадоксальным высказываниям, особенно в своих проповедях, почему ближе к концу жизни его стали подозревать в ереси. В 1326 году архиепископ Кельна начал расследование. Экхарт защищался сам, признавая за собой словесные преувеличения, при этом постоянно жалуясь на недопонимание и толкуя свои высказывания в ортодоксальном ключе. Апеллировал он также Святому престолу