История философии. Средние века - [103]

Такие термины, как «человек» и «белый», которые в суждении могут выступать в качестве субъекта или предиката, являются значимыми сами по себе. Ведь они обладают смысловой или значимой функцией. Но только в суждении термин приобретает функцию «подразумевания» чего-то еще, функцию suppositio. Так, в суждении «Человек смертен» термин «человек» приобретает значение, символизирующее каждого отдельного человека, тогда как в предложении «Какой-то человек бежит» он приобретает функцию, непосредственно обозначающую какого угодно человека.

Существует несколько видов suppositio. Во – первых, это то, что определяется Оккамом как «персональная суппозиция» (suppositio personalis). Считается, что по определению оно должно применяться тогда, когда термин символизирует собой то, что применяется в качестве значимой функции. Например, если сказать, что каждый человек смертен, то термин «человек» обозначает собой то, что значит, а именно людей, и применяется для их обозначения. Во-вторых, существует «простая суппозиция» (suppositio simplex), применяемая в тех случаях, когда термин означает понятие (intentio animae), но не используется в соответствии со своей смысловой функцией. Например, если утверждается, что человек есть биологический вид, то термин «человек» означает понятие, но не используется в качестве значимой функции. Здесь мы не утверждаем, что отдельные люди суть виды. В-третьих, существует «материальная суппозиция» (suppositio materialis), которая применяется тогда, когда термин несет в себе не собственное значение, а то, что означает написанное слово или произнесенный звук. Например, если говорится, что «человек» – это существительное, то термин «человек» имеет значение условного знака, подразумевающего самого себя, а вовсе не то, что им обозначается. Ведь люди – это не суть имена[282].

Исходя из понятия суппозиции, Оккам развивает теорию об истине или истинности высказываний. По его мнению, необходимым и существенным условием истинности высказываний является то, что «субъект и предикат должны означать одну и ту же вещь». Если в качестве примера взять всем известное суждение: «Сократ есть человек», то оно будет истинным, если тот, кто обозначает предикат, является действительно Сократом. Если же допустить, что предикат обозначает под собой «человеческую природу», то суждение является ложным. Если же суждение истинно, то под «человеком» должен подразумеваться Сократ. Суждение устанавливает то, что Сократ действительно является человеком. Другими словами, в истинном суждении предикаты не означают сущностей, отличных от сущностей, которые обозначаются абсолютными терминами. Если же дело обстоит наоборот, то суждения, о которых идет речь, являются ложными.

Оккам настаивает на том, что суждение «Сократ – это человек» было бы ложным, если бы интерпретировалось в том смысле, что «человеческая природа» есть «в» или является частью «частью» Сократа. Но ведь нет общей природы или сущности человечества, которая может быть «внутри» или быть частью чего-то, что индивидуализируется посредством материи (Фома Аквинский) или «этости» (Скот)[283]. Поэтому она не может быть предикатом Сократа. Также не следует думать, что Сократ является универсальным понятием.

Вопрос о возникновении универсальных понятий принадлежит скорее психологии, чем логике. Точка зрения Оккама состоит в том, что проблема возникает при сравнении отвлеченных понятий или актов познания отдельных вещей. То, что скрывается за ними, есть не общая сущность, а сходное индивидуальное свойство, которое фактически состоит не в их раздельном участии в какой-то общей сущности, а в том, что они суть то, что они суть. Что касается природы универсальных понятий, как таковых, то здесь у Оккама нет определенных убеждений. В своих комментариях к «Сентенциям» он говорит о трех возможных точках зрениях. Впрочем, как и следовало ожидать, точка зрения, которую Оккам в конце концов принимает, является наиболее экономной и тождественной акту познания или постижения индивидуальных объектов. Это дает ему возможность исключить саму идею универсального как особой мысленной реальности, функционирующей как представляющая объекты. Но то, на чем особенно настаивает Оккам, – не столько природа самого понятия, сколько факт, что, какой бы ясной ни была эта природа, нет никакого универсального понятия вне пределов разума.

Располагая материал в трактате «Summa totius logicae», Оккам следует традиционным путем, в первую очередь излагая логику терминов, затем логику высказываний и в самом конце – логику рассуждения или вывода. Хоть он и уверен в том, что сфера силлогистических умозаключений не покрывает всю область умозаключений и рассуждений, он принимает после рассмотрения различных типов силлогизмов, традиционную позицию, трактующую силлогистику в качестве устанавливающей свои правила для следований, тогда как Вальтер Бурлей и Альберт Саксонский в соответствующих трактатах располагают материал иным образом, имея целью показать, что силлогистика предполагает общую теорию умозаключения или следования.

Однако это отнюдь не означает, что теория умозаключений Оккама не представляет особого интереса. Так, например, открытие «законов» отрицания конъюнкций и дизъюнкций обычно приписывается логику XIX века Огастесу де Моргану. И хотя законы, о которых идет речь, обосновал именно Морган, некоторые элементы последних можно обнаружить в сочинениях Оккама. Так, например, он утверждает, что «контрадикторной противоположностью соединительного высказывания является разделительное высказывание, состоящее из контрадикторных противоположностей в элементах соединительного высказывания». При этом он добавляет, что законно следствие от соединительного высказывания к любой из двух частей, однако, кроме определенных случаев, вывод от части к целому не является законным. Оккам также заявляет, что контрадикторной противоположностью дизъюнктивного высказывания является соединительное высказывание, которое состоит из контрадикторных противоположностей частей дизъюнктивного высказывания.