История эпидемий в России. От чумы до коронавируса - [39]

В 1656 г. был издан новый указ, касающийся погребения умерших от морового поветрия. Приводим его с некоторыми сокращениями:

«Лета 7164 (1656) августа в 6-й день по государеву (титул) указу память думному дворянину Прокофью Кузьмичу Елизарову да Роману Васильевичу Жукову, да дьякам Федору Иванову, да Алексею Маркову. Ведомо ему, великому государю, учинилось, что в Москве, в монастырях да у приходских церквей умерших людей нынешнего лета хоронят в тех местах, в которых хоронили умерших людей в моровое поветрие во 161 и 163 гг. и те прежние гробы окапываются и ныне на Москве на иных людях от того объявилась болезнь с язвою. И в. г. (титул) указал… на Москве, в Кремле-городе, и в Китае, и в Белом, в Земляном и за городом, учинить заказ крепкий: которого человека волею божиею не станет и того бы человека хоронить… на порожнем месте, где умершие люди в моровое поветрие во 161 и 163 гг. не хоронены. А на таких и иных кладбищах, где хоронены в моровое поветрие, над гробами и близко гробов могил не копать, чтобы тех прежних гробов не окапывать. Сей указ велеть в Земском приказе записать и к приходским церквам послать памяти, и всех черных сотен и слобод соцким и десятским велеть сказать имянно, а соцкие и десяцкие сказывали бы всех сотен и слобод жилецким и всяким людям потому же внятно, чтоб сей указ для береженья от морового поветрия всем людям был ведом»^[174].

Указ этот интересен в двух отношениях. Во-первых, он основывается на уверенности в заразительности чумных трупов, даже несмотря на 3-х летнее пребывание их в земле. Во-вторых, он дает нам представление о том, как во время эпидемий доводились до сведения населения административные предписания – «в земском приказе записать, и к приходским церквам послать памяти… а соцкие и десяцкие сказывали бы всех сотен и слобод жилецким и всяким людям потому ж внятно, чтоб сей указ для береженья от морового поветрия всем людям был ведом». Впрочем, подобного рода указы и распоряжения оглашались не только «соцким и десяцким», а также и особыми глашатаями – «бирючами». Например, в 1640 г. было издано распоряжение о береженье от скотского падежа и морового поветрия. В этом распоряжении, между прочим, говорилось: «Велеть у Земского приказу служилым и всяким людям сказывати не по един день, и по крестцам (на перекрестках) велеть биричем прокликать»^[175].

В 1643 г воевода Грязной сообщал в Москву, что он «в Галиче служилым и посадским, и жилецким, и уездным всяким людям сказал всем вслух, и в торговы дни велел бирючем прокликать не на один день, у которых людей лошадь, и корова, и иная какая животина падет, и они б всех лошадей со всякой падежной животины кож не снимали…».

Обязательной мерой при борьбе с «моровой язвой» считалось также проведение дезинфекции. Основными дезинфицирующими средствами были: огонь, мороз и вода. Выше уже говорилось, что на заставах предписывалось «класть огни» и с приезжими и прохожими разговаривать только через огонь. Таким же образом принимали и всю служебную переписку. Выморочные дворы сначала вымораживали по 2 недели «чтобы в тех дворех морозов гораздо прозябло», а затем – топили дня по 3 можжевельникого с полынью, «чтобы гораздо поднатопить… чтобы в тех избах духу можжевельного и полынного поиздержалось гораздо».

Указания на необходимость сжигать во время морового поветрия в печах и кострах можжевельник и полынь неоднократно встречаются также в древнерусских лечебниках. Очевидно, дым полыни и можжевельника считался в то время дезинфицирующим средством.

Дезинфекция носимого платья достигалась стиркой, вымораживанием и выветриванием. В указе верхотурскому воеводе, датированном 1656 г. сказано: «А в тех дворех, после умерших осталось платье в коробьях, и вы бы то платье велели вымить и развесить на морозе и выморозить».

Такой же приказ был отдан и в 1663 г. по поводу «выморочной рухляди»: «Взять платье и рухлядь всю, что у них есть, и то все вывешивать и выветривать на дворе, где они стоят… проветрить и проморозить накрепко, чтобы от них поветрие на люди не учинилось».

Приведенные предписания касались лишь тех предметов, которыми, по мнению властей, больные во время болезни не пользовались. Относительно же одежды, носильного и постельного белья и иной «рухляди», в которой больные лежали, было отдано строгое распоряжение: «А которое платьишко было у тех умерших носящее и на чем они лежали, и вы то платье и постели велели б сжечь, чтобы после умерших того платья никто не имел».

К концу XVII века относится создание первой в России временной инфекционной больницы. Первые, правда, весьма скудные указания о существовании учреждения больничного типа на Руси относятся к глубокой древности. О существовании больниц на Руси еще в X веке говорит Герберштейн. В 1020 г. при Киево-Печерском монастыре была устроена богадельня, в которой призревались инвалиды-хроники. В XI веке переяславский епископ построил близ Киева церковь: «И строение, и врачеве и больницы всем приходящим безвозмездно врачевание, тако же и в Милитине, своем граде устрой, и по иным своим градом Митропольским… сего же не бысть прежде на Руси».