История экономики Дальнего Востока - [4]

А в других регионах, более близких к нам по физико-географическим показателям, кадров и для собственного производства не хватает. Труднее всего привлечь на Дальний Восток квалифицированные кадры. Нужны привилегии, чтобы условия жизни здесь были лучше, чем в регионе выезда. В миграционном обмене рабочей силой с европейскими регионами страны квалифицированных кадров от нас больше выбывало, чем прибывало к нам. 85% своей рабочей силы на дальневосточных новостройках СССР формировалось по вольному найму, за счет действующих производств региона. И это ослабляло уже сформировавшиеся коллективы. "Химики", вербованные, условно осужденные, условно освобожденные действовали на окружающих отрицательно. И свои осужденные не покидали пределов региона. Все это отливалось в растущую волну преступности, усиливало настроение временности труда и жизни на Дальнем Востоке. А при повышающемся техническом уровне производства, при его постоянном усложнении было все более и более необходимо формирование стабильных коллективов высококвалифицированных работников.

Застой, стагнация на Дальнем Востоке, все эти нежелательные проявления получили развитие потому, что цели в послевоенный период были избраны страной не те, и рано или поздно они должны были выйти боком. "Вы еще не прошли испытания сытостью", - говорил немецкий писатель в романе "Берег" Юрия Бондарева своему коллеге и бывшему врагу, советскому писателю, в благополучные и для СССР и для Германии послевоенные годы... Конечно, пройти это испытание не в состоянии никто, а мы, русские, в особенности. Нам сытость совершенно противопоказана. Если для всех она - смерть, то для нас это мгновенная смерть. И Дальний Восток стоит в этой очереди на первом месте. Вот нас эта смерть и постигла раньше всех.

Не стало у нас высших, не потребительских ориентиров развития, как это было до того во все эпохи, когда более высокая, чем материальное благосостояние, цель вызывала вдохновение, мобилизацию всех сил человека, консолидацию общества. И если уж вся Россия в шестидесятые годы петь перестала, то мы, дальневосточники, и в этом оказались первыми. Человек без высших целей превращается в быдло, скота, в потребителя. Отовсюду повылезало мурло мещанина. Увы, где тонко, там и рвется. И застой у нас тоже был с районным коэффициентом.

И если на Дальнем Востоке отмечались убытки тем большие, чем большими были капиталовложения, то подходить к делу требовалось с другой, не экономической, стороны, - привлечение населения строить не на выгодах, а на патриотизме и романтике. В конце концов, человек рожден для счастья, а не для выгоды. И в ощущении своей нужности Родине, в гордости за свой труд заключается немалая доля переживания счастья.

Важнейшая грань в проблеме, что может человек взять от природы, а на что не имеет права, - это понятие Своего Дома на Своей Земле. М.И. Леденев неоднократно обращал внимание на крайности в оценке категории собственности: от "собственность священна и неприкосновенна" до "собственность есть кража".

Я же утверждаю, что истинны оба взаимоисключающих высказывания. Но относить их надо к разным объектам. Существует собственность, которая священна и неприкосновенна, и существует собственность, которая есть кража. Грань между ними - то понятие, которое М.И. Леденев ставит в центр всей экономической науки - Свой Дом. Свой Дом на своей земле имел каждый свободный человек во все времена. Да разве только свободный? Русский крепостной во веки веков жил в Своей Избе, и последний нищий на Руси, рассказывает А.С. Пушкин, уходя побираться, оставлял Дом в деревне, и у самого дикого дикаря был вигвам или яранга, юрта, иглу (2)

Советская экономика послесталинских времен посягнула на эту святая святых человеческой жизни и обобществила сферу быта. Лишенный Своего Дома, деградировал работник, на котором держалось хозяйство.

Самым страшным для Ф.М. Достоевского на каторге, в "Мертвом доме", оказалось то, что там человек никогда не один (3) И потому любое общежитие - мертвый дом. Оно не может быть пристанищем любви. А любовь это жажда бессмертия, как говорил М. Монтень.

В Своем Доме, на своей земле труд формировал человеческую личность. Труд вольный, осмысленный, благородный, от первых дней, как человек встал на ноги, до последних дней, пока ноги носили. Вольный, потому что хоть и от зари до зари, да не от звонка до звонка, как захочешь, так и бросишь, как заблагорассудится, так и снова возьмешься. Осмысленный, потому что не культуризм, а необходимость. Мог Мишка Леденев полить капусту не как мама сказала - по три кружки на корень, а по одной, ведь все равно бы никто не уличил? Нет, не мог, знал, что дожить надо до следующего урожая. Благородный, потому что не товаропроизводящий, не для обогащения - для поддержания жизни да для примера подрастающему поколению. С первых дней, как сможешь выгнать чужого козла со своего огорода, до последних, пока есть силы доползти хоть на четвереньках до грядки - огурцы прополоть. А что было делать восьмидесятилетней Пелагее Яковлевне Леденевой в тепле и уюте у сына на девятом этаже, кроме как сидеть у окошка пригорюнившись да смотреть невидящим взглядом на окрестный асфальт, машины, конторы?