История экономического развития Голландии в XVI-XVIII веках - [28]
В некоторых провинциях существовал еще налог с очага, во Фрисландии — с печной трубы, в Оверэйселе — с печки. В Ове-рэйселе, так же как в Голландии и Зеландии, с 1583 г. был установлен налог с обработанной земли. На генералитетных землях облагался лес, в Утрехте — табак, конопля и лен; в Голландии и Зеландии с 1627 г. налогом облагались огороды; то же самое имело место во Фрисландии, в которой все возделанные земли, независимо от вида культуры, облагались особыми налогами>{180}. В Гронингене, в Голландии и Брабанте существовал налог с пары ушей (на лошадей). В Зеландии налогом облагались только выездные лошади. Крупный рогатый скот облагался налогом во всех провинциях, за исключением Зеландии.
Большая часть всех этих налогов была установлена в конце XVI и в течение XVII в., впоследствии в большинстве случаев они были повышены. Даже отдельные районы провинций имели свои собственные налоги; так, например, многочисленными местными налогами облагались овцы. Существовали налоги на весы, взимавшиеся преимущественно при взвешивании масла и сыра, на помол, на убой скота, на мед, воск, шерсть, торф, рапсовое семя, прислугу. В низинных районах страны были обложены налогами вода, плотины и полдеры; налоги на них часто были столь высокими, что отбивали всякую охоту устраивать такие сооружения. В Северной Голландии в 30-х годах XVIII в. налоги вынуждали многих крестьян возвращать непомерно обремененные налогами арендованные участки их собственникам>{181}.
Наконец, надо упомянуть еще о церковной десятине. После реформации она стала поступать преимущественно провинциям. Несмотря на многочисленные попытки населения освободиться от десятины, добиться этого ему не удалось.
Интерес властей к сельскому хозяйству часто проявлялся в форме полицейского надзора и регулирования. Это сказывалось в надзоре за поступавшими на рынок продуктами сельского хозяйства, такими, как масло, сыр, марена, пенька. Фальсификация этих продуктов запрещалась, причем обычно подчеркивался вред, который такая фальсификация может принести торговле. Реже проявлялось стремление улучшить сельское хозяйство или предупредить его недостатки. Это имело, например, место в 1634 г., когда был запрещен вывоз удобрений из Фрисландии, или в 1645 г. при аналогичном запрещении в Голландии, или когда в целях охраны дюн было предложено истреблять кроликов. В других местностях, как, например, в Велюве, иногда принимались меры против распространения песков>{182}.
Ко всем тяготам сельского хозяйства, которые наряду с естественными бедствиями вроде неурожая, эпизоотии, порчи воды >{183} и т. д. выражались главным образом в обремененности его налогами, надо еще прибавить ущерб от войн, которыми особенно богата история Нидерландов в XVII в. После Мюнстерского мира тяжелее всего сказалось вторжение французов в 1672 г. Особенно сильно пострадали от этого нашествия провинции Гелдерланд, Оверэйсел и Утрехт. Некоторые области страны на многие годы были разрушены наводнениями, разорены и истощены долговременной оккупацией>{184}.
Несмотря на все эти тяжелые для крестьянства условия, сельское хозяйство во второй половине XVIII в., по господствующему и весьма обоснованному мнению, находилось не в плохом состоянии>{185}. Это объяснялось не столько проведенными улучшениями и расширением возделываемой площади[55], сколько внешними причинами. Длительный период мира, который суждено было пережить Нидерландам, в то время как другие народы воевали, оказался весьма полезным для нидерландского сельского хозяйства. Это сказалось, между прочим, в ценах на землю. На Бемстерском полдере средняя цена за гектар возросла с 650 гульд. в 1779 г. до 835 гульд. в 1788 г.; потом она стала снижаться[56]. Цены зерновых на гронингенском рынке, а именно 5,55 гульд. за пшеницу, 4,7 гульд. за рожь в 1750–1785 гг., повысились в 1786–1803 гг. до 6,94 и 5,49 гульд., а в 1804–1822 гг. соответственно до 8,86 и 6,65 гульд.>{186}. Падение земельных цен после 1790 г. имело своим результатом то, что многие арендаторы оказались в состоянии приобрести свои участки в собственность и стать самостоятельными; многие землевладельцы охотно продавали свои владения в это беспокойное время.
Менее благоприятно было в общем положение животноводства. Так как во время войны с Англией вывоз масла и сыра почти совсем прекратился, то цены на эти продукты упали. В последние годы перед революцией возрос вывоз масла и сыра; например, вывоз местного масла повысился с 129 098 фунтов в 1789 г. до 568 389 фунтов в 1792 г., тминного сыра за те же годы — с 710 736 до 1 496 406 фунтов[57]. В годы французского господства колебание цен на эти продукты было особенно резким, — в зависимости от того, был ли вывоз свободен или запрещен. Во всяком случае земледелие последних десятилетий XVIII в. стало более доходным, чем животноводство, и много лугов было превращено в пашни. Это означало больший прогресс; в прежние времена вообще с большим трудом решились бы на такое переключение. Особенно часто превращение лугов в пашни имело место в Гронингене, где оно было одновременно связано с постройкой многочисленных водяных мельниц, так как такое превращение было сопряжено с проведением осушительных работ.
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.