История цветов - [8]

«Естественное» поведение героев Пак Чивона весьма напоминает поведение даоса, отвергающего пороки и достижения цивилизации. Недаром писатель часто сравнивает своих персонажей с совершенными мудрецами древности, которые удалились от мирской суеты. Любимым чтением Мина оказываются сочинения Лао-цзы — первого философа даосизма, а персонажи «Историй, рассказанных вечером в Юйся» презирают всесильных чиновников и не боятся высказать им все, что о них думают.

Провозглашая идеал «естественного» человека, Пак Чивон не выступает сторонником даосского отшельничества. Он осуждает несовершенное общество, думает, как его улучшить, и даже предлагает некоторые рецепты. Главный из них — ликвидировать ортодоксальную ученость, носители которой живут за счет чужого труда, а также ввести обязательность полезной деятельности для всех. Эти идеи пришли в сочинения Пак Чивона из трудов философов древнего Китая Мо-цзы и Шан Яна (IV в. до н. э.). Таким образом, в аллегориях, написанных Пак Чивоном еще в молодые годы, критика несовершенного общества и поиски положительных идеалов происходят в рамках традиционной дальневосточной культуры.

Часть произведений, вошедших в сборник, уже публиковалась на русском языке. В 1961 году появился перевод аллегории Лим Че «Мышь под судом». Затем в разные годы издания переводов корейской прозы включали новеллы из собраний пхэсоль, ранние аллегории и «Историю цветов» Лим Че.

Настоящее издание антологии корейской классической прозы, которое предпринимается впервые, объединяет произведения разных эпох и жанров. Наряду с уже известными антология знакомит с новыми переводами. Это — буддийские легенды из сочинения Ким Ирёна «События времен Трех государств», повесть Квон Пхиля и раннее произведение Лим Че «Приключения ученого мужа во сне». Русский читатель еще не был знаком с прозой Ли Кюбо, «Китайским дневником» и аллегориями Пак Чивона. В новом переводе дана повесть Ким Сисыпа «Заглянул за ограду».

История корейской традиционной прозы на ханмуне представлена здесь в образцах. В сборник можно было включить только самую малую часть того, что создавалось веками, поэтому в антологии мы видим лишь ведущих авторов и самые характерные жанры. Однако мы уверены, что современного читателя, несомненно, увлечет все своеобразие литературы старой Кореи: и мудрость философа, размышлявшего над проблемами бытия и места человека в мире, и юмор, и перипетии любви молодых людей.

А. Троцевич

КИМ ИРЁН. ИЗ «СОБЫТИЙ ВРЕМЕН ТРЕХ ГОСУДАРСТВ»

Нохыль Пудык и Тальталь Пакпак — двое святых с южного склона гор Пэквольсан — Гор светлой луны

В «Записях о том, как двое святых с гор Пэквольсан — Гор светлой луны постигли Учение Будды» сказано:

Горы Пэквольсан находятся в Силла, на севере уезда Кусагун. (Он еще в старину назывался Кульчагун, а ныне именуется Ыйагун.) Вершины их причудливо-прекрасны, а сами они тянутся, что вдоль, что поперек, на сотни ли. Воистину, они — оплот государства. Вот что о них с самой древности рассказывают наши старцы.

В былые времена один танский император вырыл у себя пруд. Накануне каждого полнолуния этот пруд так и заливало лунным светом. В середине же воздвигли гору с вершиной, очертаниями напоминающей льва-шицзы, и ее отражение в воде среди цветов, подсвеченных луной, было отчетливо видно. Император повелел живописцу изобразить все это на картине и отрядил чиновника отыскать в Поднебесной похожее место. Посланник прибыл в Силла и выяснил, что в этих местах есть скала, похожая на огромного льва-шицзы. Тысячах в двух шагов к юго-западу от гор Пэквольсан высилась гора Трехглавая. (Ее, вообще-то, называют Цветок-гора, но у нее, как говорится, при одном теле — три головы, потому ее именуют еще и Трехглавой.) Очень она напоминала ту, что на картине. Посланник не был полностью уверен, что нашел именно то, что нужно, однако туфли свои к вершине Шицзы-скалы привязал. Возвратившись же, доложил все, как есть, императору. А тем временем отражение туфель также стало появляться в пруду. Император подивился и велел назвать горы, где находится Шицзы-скала, горами Пэквольсан — Горами светлой луны. (Накануне полнолуния там появлялось отражение светлой луны, потому так их и назвали.) После этого отражение туфель в пруду пропало.

Тысячах в трех шагов к юго-востоку от тех гор находилась деревня Сончхон — Деревня на реке Бессмертных. А в ней жили два незаурядных человека. Одного звали Нохыль Пудык (еще пишут: Пудын), имя его отца было Вольчхан, имя матери — Мисын. Другого звали Тальталь Пакпак. Имя его отца было Субом, мать же звали Помма. (В отечественных жизнеописаниях сказано, что то была деревня Чхисанчхон — Деревня у Фазаньей горы, но это неверно. Имена же обоих — местные слова. Нарекая их так, имели в виду, что эти двое, рожденные в разных семьях, оба разумом взмывали ввысь, в поступках же проявляли стойкость.) Обликом и манерами они отличались от обычных людей, оба таили замыслы, выходящие за границы обычного. И при этом были добрыми друзьями.

Когда тому и другому исполнилось по двадцать лет, они перебрались в деревушку Попчок, что находилась к северо-востоку от их жилья, за горным хребтом, сбрили волосы и стали монахами. Вскорости они прослышали, что в деревне Сындочхон, расположенной в долине, к юго-западу от деревни у Фазаньей горы, есть старый храм и можно туда переселиться. И они вместе ушли и стали жить каждый сам по себе в деревеньках Тэбульчон, что означает Большое поле Будды, и Собульчон, то есть Малое поле Будды. Пудык остановился в обители Хвечжин или, как ее еще называют, храме Янса. (Ныне в долине Хвечжин сохранилось основание старого храма. Это он самый и есть.) Пакпак же поселился в храме Юригванса. (Ныне на горе Исан сохранилось основание храма, так это тот самый храм.)