История Билли Морган - [24]

Он улыбался, как человек, приблизившийся к дикому животному, растопырив большие руки; широкое лицо нарочито спокойно. Я впервые внимательно посмотрела на него.

Ах, Микки, Микки, мой бедный мальчик. У него было открытое детское лицо, глаза цвета увядших васильков, длинные каштановые волосы собраны в блестящий конский хвост и перехвачены ужасной потрепанной резинкой. Старый шрам пересекал левую бровь: Микки его заработал, играя в футбол, еще мальчишкой; он рассказал мне об этом позже, когда я провела по шраму пальцем.

Шесть футов два дюйма чистоты, невинная мечтательная душа ребенка в теле регбиста, мускулы бугрились на руках, точно дыни; длинные сильные ноги способны за день без единой жалобы одолеть Три Вершины.[24]

Был ли он красив? Если судить по моим словам, может показаться, что да, но нет, вовсе нет; нос крошечный, глаза слишком глубоко посажены, подбородок чуточку слишком как у Капитана Америки.[25] Но определенно симпатичный, и мой несомненный герой и спаситель на этой ужасной автостоянке. Мне хотелось поцеловать его, так я была ему благодарна; позже, той же ночью я сделала куда больше в кузове его старого грузовика.

Мы начали встречаться. Даже маме, Джен и Лиз он понравился; перед ним невозможно было устоять, ведь Микки был такой – такой славный. Любил животных, прекрасно ладил с детьми, все в доме чинил и всегда был вежлив. Не могу сказать, что влюбилась в него до безумия, как в кино – глаза сияют, колени подгибаются, – но со временем я полюбила его, как и всякий, кто его знал. Я называла его Маленьким Буддой, потому что он был таким большим и спокойным, а он всегда называл меня Принцессой. Любой другой выглядел бы при этом старомодным, но только не он, потому что он говорил это всерьез. Я была его принцессой, он так со мной и обращался, как в лайковых перчатках, как с хрустальной; для меня – все самое лучшее, точно он не до конца меня понимал.

Он и не понимал меня до конца, но в то время я сама себя не понимала, я неслась по жизни как на американских горках, без тормозов.

Но таков был мой Микки – он мало походил на Злобного Насильника, Пожирающего Младенцев Грязного Отщепенца из легенд мира обывателей, но думайте, что хотите. Я знаю, людям зачастую хочется подогнать все под стереотипы, потому что это удобно, считать, что все байкеры – исчадия ада или, скажем, все гольфисты – очаровательные загорелые парни в экстравагантных свитерах, но всякий, кто близко знаком с теми и другими, знает, что на деле все далеко не так.

Мой Микки был во всех отношениях хорошим парнем. Возможно, будь он немного потверже, посильнее, наши жизни не были бы разрушены. Но он был слишком мягким, слабым, и это дорого нам обошлось. Я не виню его, поймите: я сделала это, и я заставила его разбираться с последствиями моего поступка.

Это по моей вине умер Терри Скиннер. Я убила его, не Микки. Я его не виню. Терри убила я, а не Микки. Я.

Глава десятая

Примерно восемь месяцев спустя после нашего с Микки знакомства на дискотеку в РКМС пришли парни из «Свиты Дьявола», точно существа из другого измерения, материализовавшиеся из мрака. Еще минуту назад мы болтали и тусовались как обычно, и вдруг тишина обрушилась, точно лезвие гильотины.

Естественно, я о них слышала, как и все мы. Некоторые даже утверждали, что знакомы с ними или что их приятели стали членами банды, но никогда не приводили их в клуб и ни разу не были замечены с ними в пабе. «Свита Дьявола» была, в нашем представлении, настоящим, до мозга костей отмороженным байкерским клубом, одним на сотню, это были по-настоящему крутые ребята. Все знали, что эти парни держатся вместе, живут в своем мире; если один из наших парней сходился с кем-то из них, а такое иногда случалось, он полностью отказывался от своей прошлой жизни. Наши миры редко пересекались.

Я видела, как они разъезжают по городам на своих агрегатах (которые обыватели называли «чопперами»), низких, сюрреалистических байках необычных форм – сверкающая масса краски и хрома, двигатели деформированы, передние вилки вытянуты в бесконечность, как на картинах Дали. Длинноволосые, бородатые, с серьгами в ушах ездоки, пальцы унизаны тяжелыми серебряными кольцами, они выглядели невозмутимыми и зловещими в своих грязных прикидах, разукрашенных эмблемами банды, – джинсовые куртки с обрезанными рукавами, устрашающие дьявольские головы, нарисованные на спине, полукруглые «рокерские» нашивки – сверху «Свита Дьявола», внизу «Брэдфорд» и сбоку маленькая нашивка «МБ». Носили их поверх кожаных байкерских курток. Разумеется, все в солнцезащитных очках. Я останавливалась и смотрела, как они проезжают мимо, смущенно думая о том, какие они крутые, они не в моей лиге. Естественно, я не могла стать одной из них, потому что я была девушкой, а девушкам не дозволено становиться членами банды, типа, никогда. Никаких девиц, иначе пиши пропало. Солнце погаснет, тьма падет, наступит Вечная Зима и т. п. Члены отсохнут и мир рухнет. И все в таком духе.

Это только для парней – нет, это только для парней. Мужской праздник. Я вздыхаю, проклинаю свой пол, добавляю еще один пункт в длинный список «того, что не могут делать девушки» и размышляю о том, как ненавижу, когда мне указывают, что делать.