История античной Македонии - [227]
При Антонинах образуется самостоятельная провинция Эпир, отделенная от Македонии. Но зато в ее состав с середины II в. вошла Фессалия.
В период домината границы македонской провинции также часто менялись. По реформе Диоклетиана, разделившего все провинции на небольшие части и затем объединившего их в диоцезы по 10-12 провинций, Македония вошла в диоцез Мезию вместе с Ахайей, Эпиром и Критом.[113] При Константине Македония входила в префектуру Иллирии. В составе Македонии в это время находились Крит, Фессалия, старый и новый Эпир.[114] Орестида и Элимиотида включались в новую провинцию — Фессалию.[115] На западе иллирийские земли вошли в провинцию новый Эпир (вместе с Лихмидом). На северо-востоке, в районе Бригальники, территория отошла к внутренней Дакии.[116]
Итак, в эпоху империи территория Македонии, как и в эпоху республики, подвергалась многократным изменениям. Как сообщает Страбон, во времена принципата македонская территория по очертаниям своим приближается к форме параллелограмма; на западе она ограничена Адриатическим морем, на востоке — меридиональной линией, идущей через устье реки Гебра, и тянется через город Кипселы; с севера граница проходит по воображаемой прямой линии, которая тянется через горы Бертиск, Скард, Орбел, Родопы и Гем; с юга Македония ограничена эгнациевой дорогой от Диррахия до Фессалоники.[117]
Несмотря на неоднократные сокращения территории македонской провинции, она в императорскую эпоху занимала довольно обширную область и, как в эпоху республики, простиралась от Адриатического моря до Эгейского. На юге граничила с Эпиром и Ахайей, на севере — с Иллириком (Далмацией), Мезией и Фракией. Границы между Македонией, с одной стороны, и Мезией и Фракией, с другой, остались без изменения в эпоху империи, т. е. на севере они простирались [323]
Рис. 26. Монеты Неокории.
приблизительно до долины Эригона, а на востоке — до реки Неста.[118] Западная граница между Македонией и Далмацией была вместе с тем политической и языковой границей между Западом и Востоком. У Скодра соприкасались, после разделения империи, владения западной и восточной империи.[119]
В конце III в., а именно в 297 г., Диоклетиан, в числе других реформ, провел большую административную реформу, в результате которой территория македонской провинции урезывалась. Из нее были созданы две новые провинции: Фессалия и новый Эпир. Это положение впервые зафиксировано в списке провинций под именем Laterculus Veronensis. С точки зрения Моммзена, этот список дает картину управления провинциями после реформы Диоклетиана.[120] [324]
Рис. 27. Монеты III в. н. э., квазиавтономная чеканка.
Так обстояло дело с изменением территории македонской провинции до второй половины IV века.
В период поздней античности единой и цельной провинции Македонии вообще не существовало. Она распалась на несколько административных единиц. Территория ее неоднократно делилась, причем часто половина включалась в ту или иную область. В официальных материалах, особенно в документах церковных, мы встречаем название Macedonia Salutaris и Macedonia Secunda. Выяснением организации и территориальных границ провинций тщательно занималась Ф. К. Папазоглу как в своей работе о македонских городах в римское время, так и в специальной статье по этому вопросу.[121] [326] Границы территории Македонии Секунда довольно точно определяет Синекдем Гиерокла; он упоминает восемь городов в этой провинции: Стоби, Аргос, Айстрайон, Пелагония, Баргала, Германия, Келенидин и Запара.[122] Местонахождение всех этих городов, за исключением Стоби, доказано, главным образом, данными эпиграфическими, а также и церковными источниками.
Македония Секунда охватывала, таким образом, на правом берегу Аксия область нижнего Эригона, на левом берегу все течение Брегальники и простиралась даже за пределы этих областей вплоть до Стримона.[123]
Ф. К. Папазоглу пытается установить время существования этой провинции. Известно, что Гиерокл писал свой труд в начале царствования Юстиниана, но он пользовался источником, относящимся примерно к 460 году. Сравнение со списками халкедонского собора (451) приводит к заключению, что имеется большое сходство между этими списками и данными Гиерокла.
По авторитетному указанию Папазоглу, провинция Македония Секунда создана лишь к концу V в. В 470 г. во времена нашествия Теодориха Малх знал только одну Македонию.[124] Однако уже в 482 г. и позднее — в 517 г. упоминаются две Македонии: «utrumque Macedoniam», «duae tunc Macedoniae».[125] Не исключена вероятность, что провинция Македония Секунда была организована после нашествия готов или вследствие этого нашествия. Ее создание преследовало военно-стратегические цели, чем и объясняется относительная ее прочность.
В данной работе изложение восточных походов греко-македонских войск не имеет самодовлеющего значения. Это лишь исторический фон для рассмотрения основной проблемы: восточной политики Александра Македонского. Буржуазные историки не выработали понятия «восточная политика». Они ограничиваются изложением отдельных частных мероприятий в организаторской и государственной деятельности Александра в ходе восточных походов, руководствуясь при этом не столько причинами объективного характера, сколько личными качествами македонского завоевателя.
Книги завершает цикл исследований автора, опубликованных в Издательстве Казанского университета по македонской тематике. «История античной Македонии», часть 1, 1960; часть II. 1963; «Восточная политика Александра Македонского». 1976. На базе комплексного изучения источников и литературы вопроса рассматривается процесс распада конгломератных государств древности, анализируется развитие социальных, военно-политических и экономических противоречий переходной эпохи обновления эллинистических государств, на конкретном материале показывается бесперспективность осуществления идеи мирового господства. Книга написана в яркой образной форме, снабжена иллюстрациями.
Книга охватывает многовековую историю российского самодержавия, но основное внимание автора сосредоточено на царствовании Николая II, убийстве его семьи и ее посмертной судьбе. Показано, что хотя со времени расстрела царской семьи прошло сто лет, проблемы цареубийства остаются острыми в современной России и от того, как они решаются, во многом зависит ее настоящее и будущее.
В книге на основе конкретных примеров мужества и героизма, проявленных старшим поколением советских людей в годы гражданской и Великой Отечественной войн, показывается формирование боевых традиций Советской Армии и Военно-Морского Флота, их преемственность молодыми защитниками Страны Советов. Авторы рассказывают старшеклассникам о военно-учебных заведениях и воинских династиях, которые в составе Вооруженных Сил СССР прошли славный героический путь за 70 лет существования Советской власти.
Книга рассказывает об истории янычарского корпуса, правилах и нормах его комплектования и существования, а также той роли, которую сыграли янычары как в военных, так и во внутриполитических событиях Османской империи. В монографии показаны фундаментальные особенности функционирования османской государственности, ее тесная связь с политикой войн и территориальной экспансии, влияние исламского фактора, а также значительная роль янычарского войска в формировании внешней и внутренней политики турецких султанов.
Книга посвящена Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому. Автор, московский журналист, военный историк В. С. Яровиков, лично знавший Александра Михайловича, рассказывает о полководческой деятельности Василевского в годы Великой Отечественной войны, его работе на высших постах в Вооруженных Силах, об участии в обобщении опыта войны, о личных качествах Александра Михайловича — человека, коммуниста, полководца.
В истории средневековой Руси трудно найти более противоречивый сюжет, чем место в ее системе Полоцкого княжества. Связанный с остальной Русью общностью начальных судеб, исповеданием православия, языком и письменностью, Полоцк в переломный момент своего развития стал на долгие века частью не Русского, а Литовского государства. Парадокс этого феномена состоял в том, что Литва, поначалу зависимая от Полоцка, затем взяла над ним верх, но это могло случиться только после того, как полоцкое влияние преобразовало саму Литву: русский язык стал надолго ее государственным языком, а князья литовских династий сплошь и рядом отвергали язычество и принимали православие во имя торжества единодушия со своими славянскими подданными.
Очерк знакомит с историей древнего украинского города, рассказывает о борьбе трудящихся бывшей Бессарабии за воссоединение с Советской Отчизной, а также о расцвете экономики и культуры края в послевоенный период.