История афинской демократии - [30]

При всем своем, видимо, радикальном характере и искусственности реформа Клисфена имела, однако, известные прецеденты и аналогию в прошлом, в предшествовавшем строе, и являлась дальнейшим развитием, в широких размерах, начал, которые в зачатках уже существовали. Этим в значительной мере объясняется прочность и жизненность дела Клисфена: вспомним, что Клисфеновы демы уже имели своего рода предшественниц в навкрариях, а его 30 триттий – в прежних 12 триттиях, являющихся тоже подразделением фил, и что эти 12 триттий, как отчасти и сами родовые филы, были территориальными единицами.

С учреждением новых десяти фил связан был и ряд других реформ Клисфена. Применительно к новому делению – и в более демократическом духе – преобразовываются некоторые государственные учреждения, приспособляются или вводятся должности и т. д.

Так, совет (буле)[73], состоявший прежде из 400 членов, по 100 от каждой из 4 фил, Клисфен преобразовал в совет 500, по 50 членов от каждой новой филы. Совет получил вообще новую организацию. Текущими делами занимался не полный его состав, а 50 членов одной и той же филы, составлявшие один из 10 комитетов, на которые делится совет, и называвшиеся пританами. Каждый из этих комитетов по очереди, определяемой в начале года жребием, ведал делами в течение одной десятой части года, так называемой притании, т. е. в течение 35—36 дней в обыкновенный год и 38—39 – в високосный.

Пританы, как сказано, заведовали текущими делами, наблюдали за финансами, принимали заявления, разного рода сообщения, подготовляли доклады для общего заседания совета и для народного собрания, созывали сами собрания, руководили ими и т. д.[74] Председателем пританов, как и всего совета, был эпистат, выбираемый из их среды ежедневно по жребию. Он хранил государственную печать, ключи от святилищ, в которых находились государственные суммы и документы. С частью пританов (триттией, т. е. третью) он постоянно дежурил в особом здании, называвшемся фолос. Таким образом, часть комитета совета заседала непрерывно. В V в. эпистат был председателем и народного собрания. Из должностных лиц совета необходимо отметить еще секретаря, обыкновенно имевшего немалое влияние на дела.

Члены совета выбирались[75] по демам и – что оригинально для древности – соответственно величине демов и числу населения. Таким образом, в совете 500 демы не только имели своих представителей: совет этот представлял в миниатюре весь демос Аттики, был как бы его олицетворением и своего рода микрополисом, по выражению одного английского исследователя. В строе Афинского государства он занимал важное место, и с его преобразованием власть архонтов должна была подвергнуться большому ограничению. Компетенция Совета 500 простиралась, в сущности, на все отрасли государственного управления[76]. А главное – совет должен был подготовлять проект решения, так называемую пробулевму, для народного собрания, и без этого никакое дело не могло подвергнуться обсуждению и голосованию. Ему предоставлялись иногда и особые полномочия. Нужно заметить, что заседания Совета были открытые, публичные.

В самом конце VI в., в «архонтство Гермокреонта» (вероятно, в 501 г.)[77], введена была та клятва для членов совета, которую они давали и впоследствии. Аристотель в своем кратком, сухом перечне преобразований той эпохи, в 22-й гл. «Афинской политии», счел нужным отметить и введение этой клятвы. И действительно, в ней содержится интересный пункт: кроме обещания хранить Солоновы законы, действовать («советовать») согласно вообще законам и благу афинского народа и т. п., булевты обязывались не заключать в тюрьму ни одного афинянина, если он представит трех поручителей из своего класса, за исключением случаев государственной измены, заговора против демократии или злоупотреблений относительно государственных сборов. Обязательство это один из новейших французских исследователей называет «habeas corpus афинского права»[78].

Что касается народного собрания, то оно теперь, разумеется, созывалось чаще, и вообще значение его со времени Клисфена возросло. Между прочим, процессы по государственным преступлениям в форме так называемой «исангелии» от ареопага перешли к народу, народному собранию, которое или само производило суд, или передавало дело в гелиэю[79]. Возросло и значение гелиэи, суда присяжных, возникшего еще при Солоне, а дальнейшую организацию получившего лишь впоследствии, в Периклову эпоху, в связи с реформой ареопага, и затем в IV столетии. Вследствие увеличившегося значения преобразованного совета, народного собрания и гелиэи власть и влияние архонтов, конечно, суживались и склонялись к упадку, в особенности с тех пор, как – уже после Клисфена – в 80-х гг. V в. для их избрания введен был вновь жребий, хотя и в смешанном виде. Но к этому мы еще вернемся.

В 501/00 г. учреждена была должность стратегов, которых было 10, соответственно 10 филам. Стратеги первоначально избирались из каждой филы по одному, но потом их стали выбирать из всех фил, без отношения к последним. Выборы должностных лиц в Афинах вообще происходили летом, но стратеги выбирались в седьмую пританию (если не препятствовали предзнаменования), т. е. приблизительно в феврале-марте, когда еще не наступало время, удобное для военных действий. Главнокомандующим пока оставался полемарх, но потом начальство над войском перешло в руки стратегов – должности, как увидим, вообще ставшей очень важной и влиятельной, компетенция которой не ограничивалась одним военным делом, а простиралась и на другие сферы. Учреждение коллегии стратегов, в свою очередь, вело, следовательно, к ограничению власти архонтов.