История абдеритов - [61]

Книга ЧЕТВЕРТАЯ. Процесс о тени осла

Глава первая Повод к процессу и facti species [274]

Казалось, наступил роковой период в существовании города Абдеры. Едва абдериты немного отдышались от странной театральной горячки, которой поразил их добрый и незлобивый Амур Еврипида, «владыка смертных и богов»; едва граждане вновь заговорили друг с другом на улицах прозой; едва аптекари начали торговать своей чемерицей, оружейные мастера изготовлять опять свои рапиры и бердыши, абдеритки снова принялись смиренно и прилежно ткать пурпурные ткани, а абдериты отбросили прочь жалкие свирели и обратились к своим делам, чтобы заниматься ими столь же разумно, как богини Судьбы таинственным образом спряли из самого прозрачного, тончайшего и непрочного материала, когда-либо создававшегося богами и людьми, такую паутину приключений, распрей, огорчений, подстрекательств, коварных интриг, партий и прочей дряни, что, в конце концов, в ее сетях оказалась вся Абдера. И когда эта отвратительная смесь воспламенилась из-за безрассудной горячности всяческих помощников и пособников, знаменитый город, вероятно, совсем погиб бы, если бы судьбой не было суждено ему исчезнуть по другой гораздо менее важной причине – от нашествия лягушек и мышей.

Дело началось, подобно всем мировым событиям, с самого ничтожного повода. Некий зубодер, по имени Струтион, мегарский уроженец,[275] уже с давних пор проживал в Абдере. Будучи, по-видимому, единственным зубным лекарем в этой местности, он обслуживал значительную часть населения южной Фракии. Его обычный способ взимать контрибуцию заключался в том, что, объезжая ярмарки всех маленьких городов и местечек на 30 миль в окружности, он, наряду со своим зубным порошком и зубными каплями, выгодно сбывал также и различные зелья против женских болезней и болей в селезенке, одышки, дурных выделений и пр. Для этих целей он держал в хлеву ослицу, на которую в подобных случаях водружал собственную толстую и коренастую персону и большую котомку, полную лекарств и съестных припасов. И вот однажды, когда он собирался на ярмарку в Геранию, его ослица накануне вечером ожеребилась и, следовательно, не была в состоянии совершить путешествие. Струтион вынужден был нанять другого осла до места первого ночлега, а хозяин осла сопровождал его пешком, чтобы присматривать за навьюченным животным и затем вернуться на нем домой. Дорога шла через степь. Была середина лета, и солнце пекло немилосердно. Зной становился для зубного лекаря невыносимым, и он, оглядываясь вокруг, мучительно искал какой-нибудь тени, где можно было бы на минуту спешиться и передохнуть. В конце концов, не найдя выхода, он остановился и сел в тени осла.

– Однако, сударь, что вы делаете? – спросил погонщик. – Что это значит?

– Я немного присел в тень, – отвечал Струтион, – ибо солнце невыносимо палит мне голову.

– Э, нет, сударь мой, – возразил тот, – мы с вами так не сговаривались. Вы у меня нанимали осла, а о тени не было ни слова.

– Вы шутите, дружище, – сказал, смеясь, зубной лекарь. – Тень ведь следует за ослом, это само собой разумеется.

– Нет, клянусь Ясоном, это не само собой разумеется! – воскликнул упрямый погонщик. – Одно дело – осел, а другое – тень осла. Вы у меня наняли осла за определенную плату. Если вам хотелось нанять также и тень, то вы должны были бы это оговорить. Одним словом, подымайтесь-ка, сударь, и продолжайте ваше путешествие или же по справедливости заплатите мне и за тень осла.

– Что? – вскричал лекарь. – Я заплатил за осла, а теперь еще должен платить за его тень? Да я буду трижды ослом, если это сделаю. Осел уж на весь этот день мой, и я могу садиться в тень его, когда вздумаю и сидеть, сколько мне угодно, можете быть уверены!

– И вы серьезно так думаете? – спросил хозяин животного со всем хладнокровием фракийского погонщика ослов.

– Совершенно серьезно, – ответил Струтион.

– Тогда, сударь, тотчас же возвращайтесь в Абдеру и давайте обратимся к властям, – сказал погонщик. – Посмотрим, кто из нас прав. Клянусь Приапом,[276] милостивым ко мне и моему ослу, я хочу посмотреть, кто осмелится оттягать у меня против воли тень моего осла!

У зубного лекаря возникло большое желание привести погонщика к повиновению силой. Он уже сжал кулаки и поднял короткую руку, однако поглядев хорошенько на своего противника, счел за лучшее… постепенно опустить ее и попытаться еще раз убедить погонщика более мягкими средствами. Но он только понапрасну терял время. Грубиян продолжал настаивать на плате за тень. И так как и Струтион был столь же упрям, то в конце концов не оставалось ничего иного, как вернуться в Абдеру и обратиться к городскому судье.

Глава вторая Городской судья Филиппид выслушивает тяжущихся

Городской судья Филиппид, разбиравший в первой инстанции тяжбы подобного рода, обладал многими хорошими качествами: честный, здравомыслящий человек, усердно исполнявший свои обязанности, он с большим терпением выслушивал каждого, доброжелательно выносил свои приговоры и слыл неподкупным. Кроме того, он был хорошим музыкантом, коллекционером естественнонаучных редкостей, автором нескольких пьес, которых, по абдерскому обыкновению, находили «необыкновенно хорошими». Он был почти уверен, что как только откроется вакансия, он станет номофилаксом.