История абдеритов - [17]

И он решил спокойным образом удалиться от них и поселился в небольшой усадьбе за городом. Ухаживая за ней и занимаясь сельским хозяйством, он заполнял часы, оставшиеся у него от любимого дела – изучения природы. Но, к несчастью, усадьба находилась слишком близко от Абдеры. И так как местность эта была необычайно красивой, а путешествие туда – приятнейшей прогулкой, то каждый божий день его атаковала толпа абдеритов и абдериток, родственников и родственниц, для которых прекрасная погода и приятная прогулка были отличным предлогом нарушать его счастливое уединение.

И хотя Демокрит нравился им не более, чем они ему,[103] тем не менее следствия этого были весьма различны. Он бежал от них, потому что они ему наскучили, а они мешали ему, желая убить время. Он умел употреблять свое собственное время с пользой. Они же, напротив, не знали, куда его девать.

– Мы пришли, чтобы помочь вам скоротать время в вашем уединении, – объясняли абдериты.

– В своем собственном обществе я провожу его очень хорошо, – отвечал Демокрит.

– Но разве можно быть постоянно одному! – воскликнула прекрасная Питека.[104] – Я бы умерла от скуки, если бы прожила день, не видев людей!

– Вы, верно, хотели сказать… если бы люди вас не видели? – уточнил Демокрит.

– Но почему вы решили, что Демокрит скучает? Весь его дом набит редкостями. С вашего разрешения, Демокрит, позвольте же нам осмотреть все те прекрасные вещи, которые вы привезли из путешествий.

Только теперь начались страдания бедного отшельника. Действительно, у него была великолепная коллекция экспонатов всех царств природы: чучела, птицы, рыбы, бабочки, раковины, окаменелости, минералы и прочее. Все Это было ново для абдеритов, все вызывало их изумление. Славного естествоиспытателя в одну минуту забросали такой массой вопросов, что он, пожалуй, должен был бы состоять, как Фама,[105] из одних ушей и уст, чтобы на все ответить.

«Объясните нам, что это такое? Как это называется? Откуда это? Как Это происходит? Почему это так?»

Демокрит старался объяснять, как мог. Но абдериты ничего не понимали. Более того, чем дольше он им объяснял, тем хуже они понимали. И, воистину, в том была не его вина!

– Удивительно! Непостижимо! Необычайно удивительно! – восклицали они постоянно.

– Напротив, все так же естественно, как и любое другое явление в мире, – холодно возражал Демокрит.

– Вы слишком скромны, Демокрит, или вам, по-видимому, хочется услышать побольше комплиментов о вашем хорошем вкусе и ваших путешествиях?

– Не затрудняйте себя, господа! Я к этому равнодушен.

– Однако ж, должно быть, весьма приятно совершать такие дальние путешествия? – спросил один из состоятельных абдеритов.

– А я бы сказал, как раз наоборот! – отвечал второй абдерит. – Представьте себе только все ежедневные опасности и трудности, плохие дороги, скверные гостиницы, мели, кораблекрушения, диких зверей, крокодилов, единорогов, грифов и крылатых львов, которые кишмя кишат в варварских странах!

– И затем, какая же, наконец, польза от того, что узнаешь, как велик мир? В таком случае, тот клочок земли, которым владеешь, покажется настолько жалким, что у меня пропала бы и радость от него.

– Но разве перевидать стольких людей ничего не значит? – возразил первый.

– Есть на что смотреть! На людей! Людей можно видеть и дома. Повсюду точно так же, как и у нас.

– О, взгляните, здесь есть даже птица без ног! – воскликнула молодая женщина.

– Без ног? И у нее только одно огромное перо? Удивительно! – заметила другая. – А вам это понятно?

– Прошу вас, Демокрит, объясните нам, как же она может ходить без ног?

– И как она летает с одним-единственным пером?

– О, что бы я хотела больше увидеть, так это живого сфинкса. Вы, должно быть, много их встречали в Египте?

– Но возможно ли, скажите, пожалуйста, чтобы жены и дочери гимнософистов[106] в Индии… как бы это выразиться… Вы, верно, понимаете, о чем я хочу спросить?

– Нет, не понимаю, госпожа Салабанда.

– О, вы меня, безусловно, понимаете! Вы же были в Индии! Вы же видели жен гимнософистов?

– Да, конечно, и вы можете мне поверить, что жены гимнософистов точно такие же, как и жены абдеритов.

– Вы оказываете нам слишком много чести. Но это не то, что мне хотелось узнать. Я спрашиваю, правда ли, что они… (при этом госпожа Салабанда прикрыла одной рукой свою грудь, а другой… Короче, она приняла позу[107] Венеры Медицейской,[108] чтобы растолковать философу, что она желает узнать). Ну, теперь-то вы меня понимаете? – спросила она.

– Да, мадам, природа к вам была столь же щедра, как и к другим. Что за вопрос!

– Вы не хотите понимать меня, Демокрит! Я кажется достаточно ясно выразила то, что желала бы знать. Правда ли… Ну, коли уж вам так угодно, я скажу напрямик – что они ходят, в чем мать родила, нагими?

– Нагими! – воскликнули все абдеритки хором. – Да в таком случае они бесстыдней спартанских девок! Ну, кто этому поверит?

– Вы) правы, – ответил естествоиспытатель, – жены гимнософистов кажутся менее обнаженными, чем жены греков, даже когда те в полном наряде. С головы до пят они облачены в свою невинность и чистосердечную скромность.