Истории, рассказанные вчера - [18]

— Ты меня любишь? — внезапно спросил Сергей.

— Да! — прошептала Лида, с ужасом думая, почему она, первая институтская красавица, привыкшая кружить парням голову, так легко произносит это главное для девушек признание. — А ты меня?

— Очень! — с какой-то мрачной решимостью сказал Сергей. — Я не знаю, как будет дальше, но хотел бы, если все закончится благополучно, чтобы ты стала моей женой. Ты согласна?

— Согласна! — кивнула головой Лида. — А что может закончиться неблагополучно?

— Все! — отрезал Сергей. — Главное: ты дала согласие, а остальное будет так, как сложится. И еще: если я исчезну, обязательно приходи вечером 6 января на берег озера: туда, где растет старый дуб. Придешь?

Конечно! — пожала плечами Лида, начиная подозревать, что Сергей ее разыгрывает. — Пойдем танцевать, пока ты новых глупостей не придумал.

Наплясавшись, начали петь песни, а когда часы пробили двенадцать раз, дружно выпили за Новый год и, высыпав на крыльцо, принялись салютовать празднику сигнальными ракетами и залпами из ружей.

Николай Михайлович разрешил Лиде выстрелить из ружья. После выстрела приклад сильно ударил Лиду в плечо, однако ее восторга это не омрачило и она закричала от радости, переполненная свалившимися на нее событиями: приятная поездка, обильный ужин, Сережино объяснение в любви, да еще впервые в жизни из ружья удалось выстрелить!

— Сережа, Сережа! — позвала она, оглядываясь по сторонам и нигде его не находя. — Ты куда пропал, Сереженька?!

— «Наверное, живот заболел» — подумала Лида, возвращаясь вместе со всеми к праздничному столу.

Прозвучало еще несколько тостов и гости по одному начали тянуться к выходу, чтобы сквозь мороз и снег поспешить к прогретым печками домам и теплым лежанкам.

— Это не ваша собака — она минут двадцать здесь сидит? — внезапно спросил Андрей Николая Михайловича, показывая на расположившегося в углу огромного, серого с черной подпалиной пса.

Лида тоже обратила внимание на эту собаку, которая, казалось, не сводила с нее глаз, но, занятая мыслями о непонятном исчезновении Сергея (в напрасных поисках она обошла не только комнаты, но и двор), выслушала ответ Николая Михайловича без особого интереса.

— Нет, нашу собаку два дня назад волк загрыз: непонятно, откуда он в наших краях взялся?! А эту псину, наверное, кто-нибудь из гостей привел… Давайте-ка за ваших родителей выпьем: чтобы они о вас, а вы о них всегда помнили.

— Никогда Лида так много спиртного не пила, но, к ее удивлению, сознание у нее оставалось ясным, вот только ноги плохо слушались, и она старалась не вставать со стула, с горечью думая о том, что Сережа, скорее всего, отправился вместе с кем-нибудь из гостей в село к очередной зазнобушке, и сейчас целует ее и насмехается над Лидиными переживаниями.

— Странно, все уехали, а собаку оставили, — проворчал Николай Михайлович. — Совсем народ пить разучился! Ладно, пускай до утра во дворе побудет, а там хозяин сам отыщется. Давай, любезный, шагай на свежий воздух.

Открыв дверь в коридор, Николай Михайлович позвал незваного гостя на улицу, а когда пес остался лежать, попытался толкнуть его ногой, — и отпрянул, увидев оскаленные клыки.

— Нужно едой завлечь — вмешалась Нина Владимировна. Взяв со стола кусок мяса, она поманила собаку к двери, — и остановилась, поняв, что пес не обращает на нее никакого внимания.

— Что делать будем? — растерянно спросил Николай Михайлович. — Вот соседушки: удружили!

— Давайте я попробую — неожиданной для себя вызвалась Лида.

Забрав у Нины Владимировны мясо, она помахали им возле собачьего носа и, неуверенно переставляя подгибающиеся ноги, побрела к выходу, ласково приговаривая: «Пойдем со мной, мой хороший, пойдем, моя умница!»

Все ахнули, увидев, как пес поднялся и покорно идет за Лидой. Доведя собаку до пустой будки, Лида положила мясо на снег и, ежась от холода, поспешила в дом.

— Ну и славно! — одобрительно произнес Николай Михайлович, пропуская Лиду в зал и запирая входную дверь на засов. — Теперь можно и спать укладываться.

Его слова были прерваны сильным ударом, обрушившимся на входную дверь со стороны улицы. Через минуту удар повторился.

— Что это? — недоуменно спросил Николай Михайлович.

— Это та собака на дверь прыгает, — раздраженно ответила Нина Владимировна.

— Взбесилась она, что ли?!

Со двора донесся злобный протяжный вой. Услышав его, Николай Михайлович побледнел:

— Господи, помилуй: это волк воет. То-то мне псина странной показалась.

Наверное, тот волк, что нашего Черныша загрыз. Но какой наглый: прямо в дом вошел!

Вой прервался, и на дверь обрушился новый страшный удар, едва не сорвавший скобу засова. Потом послышался треск дерматина: звериные когти яростно полосовали дверное утепление.

— Скотина заперта надежно, он до нее не доберется, — соображал вслух Николай Михайлович. — Ставни на окнах я, слава Богу, успел закрыть, и они у нас крепкие. Вот только входная дверь… Я сейчас ружье принесу: если что — буду стрелять.

— А где Сережа, он случайно во дворе не остался? Или его в село кто-то из соседей пригласил? — спросила Нина Владимировна.

— Во дворе его нет, это точно — ответила Лида. — Так что наверняка в селе. А что, он вам ничего не сказал? Все-таки ваш племянник.