Истории, рассказанные у камина - [53]
Он был превосходным проповедником, и вскоре имя его стало знаменитым, но идеи его нового учения были довольно туманны, и это заставило его обратиться к поиску того, что могло бы послужить убедительным доказательством для его последователей. В поисках подобного доказательства он обращается к спиритуализму и, чтобы лучше разобраться в его сущности, едет к Эндрю Джексону Дейвису{170}, который после того как подвергся нескольким сеансам гипноза, сам стал медиумом. Встреча и общение этих двух людей, несомненно, было значимым событием, поскольку, несмотря на различие во взглядах, оба они были действительно выдающимися личностями, и каждый из них занял свою нишу в развитии религии. Тогда Харрису было двадцать четыре, а Дейвису двадцать, но это были воистину незаурядные молодые люди. Дейвис посвятил Харриса в тайны общения с духами, и на какое-то время Харрис превращается в страстного проповедника идей спиритуализма. Однако после того, как Дейвис становится участником нескольких пикантных историй, которые он описал в своем «Волшебном посохе», Харрис, который, судя по всему, питал большее уважение к институту брака, разочаровался в своем товарище и из защитника превратился в столь же яростного противника спиритуалистического движения. Подобное отношение кажется в высшей степени нелогичным, поскольку любые заслуживающие порицания поступки кого-либо из сторонников той или иной веры не могут опровергнуть истинность фактов, на которых строится сама вера. Равнозначно было бы отвергнуть христианство ради того, чтобы осудить Иуду. Но факт остается фактом, после этого Харрис уже никогда не выступал с позиций спиритуализма и отвергал все, что когда-то поддерживал. Любому, кто знаком с истинными принципами этого учения, должно быть совершенно ясно, что он так и не смог понять их истинный смысл, посчитав искусственный гипноз основной частью медиумизма. Его главным доводом было то, что, как ему казалось, во время спиритических сеансов происходит общение со злыми духами. Но ведь и среди людей встречается множество недобрых личностей, и каждый сам решает, с кем ему общаться. Найти более достойных партнеров не так уж сложно. Эту великую истину Харрис не захотел понять, и с тех пор жизнь его потекла по своему руслу. Он утратил связь со всеми философскими системами, истинные ценности которых поддаются вразумительному объяснению, хоть они и оказали сильное влияние на небольшой кружок его последователей.
Он все еще продолжал служить в одной из церквей Нью-Йорка, прихожанам которой (в их числе был и Хорас Грили), наверное, было очень нелегко поспевать за духовными превращениями своего пастора и понимать их. Церковь эта называлась Независимая христианская церковь и считалась универсалистской. Харрис говорил, что проповеди, которые он произносил там, были получены им в результате того, что спиритуалисты сейчас называют автоматическим письмом, и что целью и результатом их было искупление грехов беспризорных детей. Подобное признание очень похоже на попытку как-то оправдать свой отказ от спиритического мировоззрения. В это время он участвует в создании колонии под названием Горная пещерная ассоциация, которая была распущена после недолгого и не слишком праведного существования. Для Харриса это был первый опыт жизни в коммуне, который, несомненно, в значительной степени предопределил его дальнейшую жизнь.
Тогда же, примерно в 1850 году, Харрис, по его собственному утверждению, получил прямое откровение от великого ангело-человека, который направил его мысли в особый канал. Сходные видения были у Сведенборга и у Смита, основателя мормонизма{171}. Нечто подобное испытал и Дейвис в горах вблизи Покипси{172}. Принимая во внимание близкое знакомство с последним, нельзя с уверенностью сказать, что видение Харриса не было вызвано его подсознанием, в котором хранились воспоминания и впечатления от того, что он слышал о явлении, виденном Дейвисом. Первым плодом этого события стала длинная поэма в 6000 строк, которую он сочинил за две недели, потратив в общей сложности двадцать семь рабочих часов. Чтобы закрыть этот вопрос, можно сказать, что благодаря этой поэме и многочисленным последующим стихотворениям (которых было столько, что его, пожалуй, можно назвать одним из самых плодовитых поэтов в мире) Харрис показал себя настоящим и блестящим поэтом. Лоренс Олифант ставит его на первое место. Я не хочу быть таким категоричным, но считаю, что он действительно достоин занимать очень высокое место на поэтическом олимпе. Местами строгой простотой фраз он напоминает Блейка
