Истории просвещения в России - [5]
Разумеется, здесь речь идет не об иерархах церкви; они, как правило, избирались из княжеско-боярской среды и были распространителями христианства. Светская власть была кровно заинтересована в успехе последнего. Христианство «было завезено из Византии, где уже вполне зарекомендовало себя как одно из средств утверждения господства феодализма» [15], и вполне естественно, что княжеская власть охотно выделяла десятину на содержание епархии. Но не только эти средства были в распоряжении архиерея, он сам выступал как крупный феодал, постоянно приумножая различными способами свои владения. Будучи неограниченным властителем над приходским духовенством, он рассматривал его как своих тяглых людей и облагал различными поборами. Об этих-то «тяглых людях» и идет речь. Они выполняли роль посредников в деле христианизации между высшим, господствующим духовенством и мирянами, то есть многочисленными жителями городов и сел Древней Руси.
Параллельно с гражданской школой должна была возникнуть духовная школа, способная быстро подготовить нужный контингент священников для христианизации Руси. Софийская летопись под 1030-м годом замечает, что по приказанию Ярослава Мудрого в Новгороде был произведен набор в духовную школу: «Приде <Ярослав> к Новугороду < и > собра от старост и поповых детей 300 учити книгам»[16]. Другими словами, старостам крестьянских общин было приказано представить триста кандидатов. В это число входили не только поповы дети, но и крестьяне, в противном случае зачем было поручать осуществление набора крестьянским старостам. Как видим, первые наборы в духовную школу - и это относится не только к Новгороду, но и ко всей Руси вообще - были принудительными, что вполне естественно для полуязыческой Руси времен Владимира-Ярослава. Княжеское правительство искало средства для привлечения в ряды духовенства людей «всякого звания» и освободило от тягла служителей христианского культа. Мера эта совершенно уничтожила насильственный характер набора и выявила многочисленных охотников. «Вовсе не из детей бояр было составлено духовенство первоначально посредством правительственных наборов: вовсе не дети бояр шли в священники и в последующее время. Никто не пойдет из лучшего положения в худшее и всякий пойдет только из худшего положения в лучшее... Положение приходского духовенства в период домонгольский и материально и нравственно было так незавидно, что охотники идти в священники не могли быть ни из бояр, ни из купцов, ни вообще из зажиточных людей, хотя бы то и крестьян, а только из людей беднейших, были они горожане или крестьяне, вообще из людей городских или сельских настолько бедных, что священство было бы для них приобретением»[17]. Они и заполняли собою духовную школу, где византиец или болгарин обучали их на скорую руку, подготовляли к священнической деятельности.
Духовная школа должна была приготовить из национальной среды лиц, способных совершать службу христианского культа. Богослужение требовало грамотности - «разумения книг», певческих навыков для исполнения песнопений и в какой-то мере - знакомства с риторикой для проповеднической деятельности, столь важной в этот период. Разумеется, в этой среде были люди способные, которые не ограничивались получением сана, менявшего их материальное положение, но, попав под начало ученого византийца, нередко сами становились искусными учителями [18], а подчас превосходили своих наставников. Эта немногочисленная национальная интеллигенция имела большое значение в создании русской школы.
О школе для детей «нарочитыя чади» надо сказать особо. Эта школа недолго просуществовала в Древней Руси, и дело здесь вовсе не в том, что дети боярские, попав в греческую школу и окончив ее, не имели необходимости и охоты «посвящать себя званию учителей так, чтобы последующие учителя явились из них самих»[19], а в том, что греческая школа по существу была чужда русской жизни и не ассимилировалась с той средой, которую обучала. Она не была согрета национальной идеей и быстро утрачивала свое первоначальное назначение - просветительницы детей княжеских и боярских. Она обращалась в обыкновенный частный пансион иностранца, где пребывание ученика обусловливалось только платой за обучение. Отсутствие княжеских и боярских детей побудило ее открыть свои двери для всех желающих, то есть способных платить. Здесь она встретила конкурента в лице русской школы, успевшей приобрести к этому времени довольно широкий размах. К тому же если вспомнить, что греческая школа была только в Киеве, а не по всей Руси, а тяга к грамотности была повсеместной (причины к тому различны, и о них будет сказано ниже), то станет совершенно ясно, что распространителем грамотности на Руси было приходское духовенство. Оно охотно продавало свои знания, то есть обучало грамоте, видя в этом особую статью дохода[20]. Эти учителя были весьма популярны в свое время. Они дорожили знаниями, которые выделяли их из общей среды, и всячески старались закрепить за собой авторитет учителя-наставника, охотно посещали за определенную мзду детей княжеских и боярских, наставляя их книжной мудрости, то есть, попросту говоря, обучали их грамоте. Обучали они и у себя на дому детей разного звания. Это была первая публичная школа, которая быстро распространялась, охватывая самые разнообразные слои старорусского общества. И странно было бы предположить
