Истории из века джаза - [303]

Шрифт
Интервал

— Будь с ней поласковее, — крикнула я в ответ. — И никаких благотворительных жестов.

Словно ответ самой Марты, до меня донесся глухой стон. Я вздрогнула — и тут же застыла от ужаса: стон повторился. Стонали не в ванной и не на улице: звук шел из стенного шкафа напротив. Не знаю, как я набралась смелости — подскочив к шкафу, я дернула дверцу, и отцовская секретарша, Берди Питерс, вывалилась оттуда в чем мать родила, как труп в детективных фильмах. Из шкафа повеяло тяжелым спертым воздухом; Берди, вся в поту и еще сжимая в руке одежду, упала на пол — как раз когда отец вышел из ванной. Он стоял у меня за спиной, и я не оборачиваясь знала, какой у него вид: мне уже случалось заставать его врасплох.

— Прикрой ее! — велела я и сама потянулась набросить на Берди диванный плед. — Прикрой!

Я вышла в приемную. Увидев мое лицо, Розмари Шмиль пришла в ужас. Ни ее, ни Берди Питерс я с тех пор не видела.

— Что случилось, милая? — спросила Марта, когда мы выходили. Не дождавшись ответа, она добавила: — Ты сделала что могла. Наверное, мы просто не вовремя. Знаешь что? Давай сходим к одной прелестной англичанке. Ты видела за нашим столом ту девушку, с которой танцевал на балу Стар?

Вот так, ценой легкого купания в семейной канализации, я добилась чего хотела.


Я не очень хорошо помню наш визит к незнакомке. Прежде всего — ее не оказалось дома. Дверь была не заперта, и Марта переступила порог, весело по-дружески выкликая «Кэтлин!». Комната, где мы очутились, была пуста и безжизненна, как гостиничный номер; тут и там стояли цветы — явно не подарочные букеты. На столе Марта нашла записку: «Оставь платье. Ушла искать работу. Загляну завтра».

Марта перечитала ее дважды; записка была явно не для Стара. Мы подождали минут пять. Жилище в отсутствие хозяев всегда выглядит безжизненным — не то чтобы я думала, будто без присмотра дом пустится в пляс, но здесь стояла особая, почти чопорная тишина и неподвижность, лишь кружила в воздухе безучастная муха да колыхался от ветра уголок занавески.

— Интересно, что за работа, — заметила Марта Додд. — В воскресенье они со Старом куда-то ездили.

Однако меня уже ничто не занимало. Продюсерская кровь, — испуганно подумала я и в панике вытащила Марту на солнце. Тщетно: от черноты и жути меня это не избавило. Я всегда гордилась собственным телом и относилась к нему как к геометрической сущности: что ею ни делай — все будет казаться гармоничным. И уж точно в мире нет таких мест (включая церкви, кабинеты и святилища), где людям не случалось обниматься. Но меня никогда не запихивали голышом в стенной шкаф посреди рабочего дня.


— Представьте, что вы пришли к фармацевту, — начал Стар.

— В аптеку? — с британской педантичностью уточнил Боксли.

— В аптеку, — согласился Стар. — Допустим, кто-то из родственников слег…

— Заболел?

— Да, и вы покупаете ему лекарство. Все, что вы заметите в окне, что привлечет ваше внимание, — это и может стать основой сюжета.

— Вы хотите сказать — если за окном кого-то убивают?

— Опять вы за свое, — улыбнулся Стар. — Может, просто паук ткет паутину на оконной раме.

— Да-да, понимаю.

— Боюсь, что нет, мистер Боксли. Вы применяете это к себе, а не к нам. Бережете пауков для себя, а нам оставляете убийства.

— Хоть бросай все и уезжай, — заметил Боксли. — Вам от меня никакого толку, три недели псу под хвост! Сколько сюжетов предлагал — ни один не записали.

— Останьтесь, вы здесь нужны. Какая-то часть вашей натуры не любит кино, не любит препарировать сюжет по законам жанра…

— Да сколько можно! — взорвался Боксли. — Никакого простора…

Он запнулся, взял себя в руки. Он знал, что Стар — кормчий — выкраивает для него время посреди давно бушующего шторма, и беседы идут под скрип корабельной оснастки, пока судно лавирует опасными галсами в открытом море. А порой ему представлялось, что они со Старом бродят в огромном карьере, где даже по свежему пласту мрамора вьется резьба старинных фронтонов с полустертыми письменами.

— Начать бы все сначала, — выговорил Боксли. — Вся эта массовая продукция…

— Таковы ограничения, будь они неладны, — ответил Стар. — Без них не обойтись. Мы делаем фильм о Рубенсе: представьте, что я вам заказал портреты богатых остолопов вроде Пата Брейди, меня, Гэри Купера и Маркуса, а вам хочется писать Христа. Чем не ограничение? Вот и мы ограничены: работаем с любимыми сказками публики — берем их, перелицовываем и вручаем обратно под видом новых. Остальное — глазурь. Ее-то мы от вас и ждем, мистер Боксли.

Боксли с удовольствием посидел бы вечером в джазовом «Трокадеро» на пару с Уайли Уайтом, перемывая косточки Стару. Однако ему случалось читать биографические труды лорда Чарнвуда, и он понимал, что Стар, подобно Линкольну, ведет длительную войну на много фронтов. За десять лет, чуть не в одиночку пробивая дорогу кинематографу, он достиг того, что ассортимент добротных высокобюджетных фильмов сделался шире и богаче театрального репертуара. Стар был продюсером — как Линкольн полководцем — лишь вынужденно, в силу обстоятельств.

— Пойдемте со мной к Ла Борвицу, — предложил Стар. — Вот уж где без глазури не обойтись.


Еще от автора Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Ночь нежна

«Ночь нежна» — удивительно красивый, тонкий и талантливый роман классика американской литературы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.


Великий Гэтсби

Роман «Великий Гэтсби» был опубликован в апреле 1925 г. Определенное влияние на развитие замысла оказало получившее в 1923 г. широкую огласку дело Фуллера — Макги. Крупный биржевой маклер из Нью — Йорка Э. Фуллер — по случайному совпадению неподалеку от его виллы на Лонг — Айленде Фицджеральд жил летом 1922 г. — объявил о банкротстве фирмы; следствие показало незаконность действий ее руководства (рискованные операции со средствами акционеров); выявилась связь Фуллера с преступным миром, хотя суд не собрал достаточно улик против причастного к его махинациям известного спекулянта А.


Волосы Вероники

«Субботним вечером, если взглянуть с площадки для гольфа, окна загородного клуба в сгустившихся сумерках покажутся желтыми далями над кромешно-черным взволнованным океаном. Волнами этого, фигурально выражаясь, океана будут головы любопытствующих кэдди, кое-кого из наиболее пронырливых шоферов, глухой сестры клубного тренера; порою плещутся тут и отколовшиеся робкие волны, которым – пожелай они того – ничто не мешает вкатиться внутрь. Это галерка…».


По эту сторону рая

Первый, носящий автобиографические черты роман великого Фицджеральда. Книга, ставшая манифестом для американской молодежи "джазовой эры". У этих юношей и девушек не осталось идеалов, они доверяют только самим себе. Они жадно хотят развлекаться, наслаждаться жизнью, хрупкость которой уже успели осознать. На первый взгляд героев Фицджеральда можно счесть пустыми и легкомысленными. Но, в сущности, судьба этих "бунтарей без причины", ищущих новых представлений о дружбе и отвергающих мещанство и ханжество "отцов", глубоко трагична.


Возвращение в Вавилон

«…Проходя по коридору, он услышал один скучающий женский голос в некогда шумной дамской комнате. Когда он повернул в сторону бара, оставшиеся 20 шагов до стойки он по старой привычке отмерил, глядя в зеленый ковер. И затем, нащупав ногами надежную опору внизу барной стойки, он поднял голову и оглядел зал. В углу он увидел только одну пару глаз, суетливо бегающих по газетным страницам. Чарли попросил позвать старшего бармена, Поля, в былые времена рыночного бума тот приезжал на работу в собственном автомобиле, собранном под заказ, но, скромняга, высаживался на углу здания.


Под маской

Все не то, чем кажется, — и люди, и ситуации, и обстоятельства. Воображение творит причудливый мир, а суровая действительность беспощадно разбивает его в прах. В рассказах, что вошли в данный сборник, мистическое сплелось с реальным, а фантастическое — с земным. И вот уже читатель, повинуясь любопытству, следует за нитью тайны, чтобы найти разгадку. Следует сквозь увлекательные сюжеты, преисполненные фирменного остроумия Фрэнсиса Скотта Фицджеральда — писателя, слишком хорошо знавшего жизнь и людей, чтобы питать на их счет хоть какие-то иллюзии.


Рекомендуем почитать
Бакалавр-циркач

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Разговоры немецких беженцев

В «Разговорах немецких беженцев» Гете показывает мир немецкого дворянства и его прямую реакцию на великие французские события.


Продолговатый ящик

Молодой человек взял каюту на превосходном пакетботе «Индепенденс», намереваясь добраться до Нью-Йорка. Он узнает, что его спутником на судне будет мистер Корнелий Уайет, молодой художник, к которому он питает чувство живейшей дружбы.В качестве багажа у Уайета есть большой продолговатый ящик, с которым связана какая-то тайна...


Мистер Бантинг в дни мира и в дни войны

«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.


Странный лунный свет

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Скверная компания

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Желание странного

В этот сборник вошли легендарные повести классиков отечественной фантастики Аркадия и Бориса Стругацких «Гадкие лебеди», «Обитаемый остров», «Пикник на обочине», «Жук в муравейнике» и «За миллиард лет до конца света».


Пиратские истории

Весь цикл о Капитане Бладе в одном томе. Содержание: Одиссея капитана Блада (перевод Ан. Горского) Хроника капитана Блада (перевод Т. Озерской) Удачи капитана Блада (перевод В. Тирдатова)