Историческое обозрение ойратов или калмыков - [19]

Китайский Двор, почитая Халху оплотом Южной Монголии с Севера, думал, что если оставить сию страну в пользу Галдана, то Северные пределы собственных его владений могут подвергнуться опасности. И так решился двинуть многочисленную армию, достаточную к сокрушению сил Галдана, а чтобы и власть религии поставить против Галдана, то в помощь Далай-Ламе придал Светского Правителя (1693).

Галдан со своей стороны отправил в Пекин посланника с грамотою, в которой представлял, что Китайские Министры понимали бумаги его в противоположном смысле, отчего доселе происходили противоречия в переговорах с обеих сторон, и что Китайский Посланник, бывший на конгрессе, подлинно от имени своего Двора обещал выдать Тушету-Хана с братом, а подданных их возвратить на прежние жилища. Почему он, Галдан, и теперь просит Китайский Двор исполнить сие условие и сверх того прислать ему 60000 ланов[80] серебра вследствие прежнего своего обещания.

Ничто не могло столько оскорбить Пекинский кабинет, как сия улика в умышленной несправедливости. Повелитель Китая в первом пылу гнева казнил Галдановых посланников, обвинив их в шпионстве, я потом отвечал Галдану, что если бы Китайский посланник дал слово выдать Тушету-Хана с братом, то сие обещание было бы утверждено письменным актом, что он, Галдан, сам выдумал то для предлога возобновить войну в Монголии, и сия злонамеренность доказывается как его шпионством в Пекине, так и переменою Буддайской веры на Магометанскую; что он хотя обещал Галдану денежное вспоможение, но по настоящим поступкам отказывает ему в том и сверх того выставляет армию для наблюдения за движениями его; что для прекращения обоюдных недоумений он считает нужным лично объясниться с Галданом; и если сей согласен будет на то, то пусть сам назначил бы и время и место для съезда; а если не согласится, то оставил бы свои замыслы против Халхи и принес извинение в убийстве Китайского посольства, отправленного к Цеван-Рабтану. По выполнении сих условий с Галдановой стороны обещался он по-прежнему допускать в Пекин Элютские посольства с торговыми караванами.

Галдан уже в 1695 году отвечал на грозные требования Повелителя Китая учтивым повторением прежнего своего представления и присовокупил, что он совсем не знал о шпионстве, в котором уличен его посланник в Пекине. Китайский Двор отписал к Галдану, что впредь ни посольств, ни грамот от него принимать он не будет, и сей разрыв взаимных сношений ясно показывал приближение давно угрожавшей Монголии войны.

Галдан начал сосредоточивать свои силы при Западной границе Халхи, а между тем Тибетский Король, тайно державший его сторону, просил Китайский Двор вывести из Хухунора свои гарнизоны, которые будто бы стесняли свободный проезд через сию страну, но ему было откровенно сказано, что это есть ухищрение в пользу Галдана, против которого Китай готовится к новой войне.

Китайский Двор, сделав большие приготовления к походу в Монголию; хотел для сокращения пути привлечь Галдана ближе к Востоку, а для сего препоручил Корциньскому Владетелю в соответствии с прежними тайными предложениями от Галдана, притворно изъявить согласие на оные, и чрез то заманить его к пределам Даурии. Но хитрость сия не имела полного успеха. Осенью Галдан открыл военные действия опустошением земель Халхаского Князя Намчжал-Тойня и расположился зимовать между реками Толою и Кэрулынью[81]. Весною следующего (1696) года Китайские войска под предводительством самого Императора двинулись на Север двумя дорогами: восточною на Кэрулынь и среднею к Толе. Но в Пекине вскоре получены с границы известия, что Галдан, имея 20000 собственной конницы, еще ожидает 60000 вспомогательных войск, идущих из России. Сие известие навело страх на Китайских Министров и побудило их просить Государя о возвращении в Столицу[82]. Но он видел, что в сем известии кроются выдумки кочевого политика Галдана, и потому спокойно продолжал путь на Север. Между тем Галдан за лучшее признал оставить прежнюю позицию и занять новую на Северо-Восточной стороне Урги у большого бора Чжомодо. Китайский Император, желая задержать Элютов в сей позиции до тех пор, пока корпус, шедший по средней дороге, успеет зайти им в тыл, три раза писал к Галдану, льстил своими миролюбивыми расположениями и приглашал его к себе для личного объяснения. Наконец, в Июне Китайский полководец пришел на берега Толы. Скрыв расположение своих войск буграми, выманил он Галдана из крепкой позиции и, ударив на него с обоих флангов, совершенно разбил. Сражение продолжалось с 3 до 6 часа пополудни и было решительное. Галдан потерял до 2000 человек убитыми и до 100 в плен взятыми[83], исключая множества женщин и детей, в числе которых уведена и жена его Энук. После сего поражения Галдан отступил к подошве Тэрэлцзиских гор, по Северную сторону коих протекает река Чикой, а потом ушел к Тамиру, на берегах коего собрал военный совет. Он за лучшее почитал отступить к Онгиньголу; Данцзила[84] советовал возвратиться к Алтаю; Данцзэнь-Омбо и Алай-Бутан предлагали обратиться к Российской границе. Итак, в совете ничего определено не было. Вскоре после сего Галдан поссорился с Данцзэнь-Омбо, который потому и оставил его. Прочие Князья, хотя остались ему верными, но у каждого из них оставалось не более как по тысяче человек, и все находились в такой крайности, что не было у них ни котлов, ни юрт. При Онгинь-голе, где находился отряд Китайских войск, Галдан хотел воспользоваться съестными их запасами, но и здесь не имел удачи в нападении. Он отправил посланника к Далай-ламе просить о вспоможении, но сей посланник был задержан Китайцами в Хухуноре. Повелитель Китая по собрании обстоятельных сведений о расстроенном состоянии Галдана-Бошокту решительно предпринял истребить его: в сем намерении указал принять меры в Хуху-хота, предписал Хухунорским Князьям общими силами захватить его, если он там покажется, такое же повеление послано от него и к Цеван-Рабтану в Чжуньгарию. Сверх сего разослано было, множество агентов, чтобы отклонить от Галдана преданных ему. Вообще же всем предписывалось представить в Пекин самого Галдана или его голову.