Историческое обозрение ойратов или калмыков - [18]
В 1690 году Китайский Двор отправил нарочного к Цеван-Рабтану, скитавшемуся в изгнании, узнать о причине ссоры его с дядею, а между тем исподволь начал отправлять войска к Толе. Но в то самое время, как начинались сии приготовления к походу, в Пекине получено известие, что Галдан вступил в Халху с 40000 конницы и сверх сего намерен просить у России вспомогательных войск. По сему поводу Повелитель Китая приказал объявить находившемуся тогда в Пекине Российскому посланнику (Григорию Васильевичу)[76], что Галдан, до крайности доведенный возникшими беспокойствами в его владениях, вступил в землю Халхасцев и, производя грабительства, разглашает, что он действует в полном уверении на помощь, идущую из России, и что если подлинно Россия дала ему вспомогательное войско, то сим поступком нарушает она мирный договор, постановленный между нею и Китаем[77].
Но прежде, нежели Галдан открыл военные действия, военачальник китайского наблюдательного отряда учинил нападение на Элютов и отражен был ружейным огнем. Пекинский Двор, желая спасти сей отряд, тотчас сделал Галдану мирные предложения, в которых уверял, что он отнюдь не желает вступаться за Халхасцев, которые своими грабительствами и Китаю много вреда наносят, и что Китайский военачальник учинил нападение на часть войск Галдановых потому только, что увидел Элютов, вступивших в пределы Китайской Державы, а новые войска идут из Китая в Халху единственно для восстановления мира. Галдан со своей стороны писал, что он вступил в пределы Китая, преследуя своих неприятелей Халхасцев, и вовсе не имеет неприязненных намерений против сей Державы, свято соблюдая свои обязанности в отношении к Повелителю оной, а в доказательство своей искренности и теперь готов вступить в мирные переговоры. Сим образом обе стороны старались обманывать одна другую притворным уверением в наклонности к миру.
Осенью, когда Китайские пограничные войска получили подкрепление, полководец их Фуцуань напал на Галдана и обратил его в бегство. Галдан при расстроенном положении своих дел принужден был изъявить оному полководцу чрез Тибетского посланника готовность к заключению мира с Китаем, ежели выданы ему будут Тушету-Хан и Хутухта. Вслед за сим Тибетский посланник Цзирун-Хутухта лично явился к Китайскому полководцу и предложил ему, что Галдан согласен оставить Тушету-Хана в покое, а просит только Чжебцзунь-Дамба-Хутухту отправить к Далай-Ламе. Когда же в ответ было сказано, что и сего сделать нельзя без дозволения из Пекина, то Цзирун присовокупил, что Галдан по его убеждению может оставить и последнее требование и с тем вместе прекратить неприятельские действия, ежели дальнейший поход Китайских войск будет остановлен. После сего уверения Фуцуань снабдил Хутухту предписаниями к своим начальникам отрядов остановить продолжение похода. В самой же вещи сей полководец поджидал с Амура войск, чтобы совершенно разбить Галдана, но только по недеятельности своей ничего не успел сделать. Галдан, стараясь выиграть время для поправления своих дел, настойчиво просил Китайский Двор о мире, соглашаясь на все, что ни будет ему предложено статьями оного. Повелитель Китая советовал Галдану ограничиться пределами собственных земель, а чужих владений не беспокоить; в случае же обид от соседних владетелей относиться с жалобою в Пекин, а самому собою не мстить. При сих невыгодных обстоятельствах Галдана Далай-Лама, желая прикрыть свою приверженность к нему видом преданности к Китайскому Двору, отправил в Пекин посольство с грамотою, которою в самых учтивых выражениях подносил Повелителю Китая новый титул, но ни посланник, ни грамота Далай-Ламы приняты не были. Между тем Галдан просил у Китайского Двора вспоможения на разоренных своих подданных и получил 1000 унцов серебра[78].
В следующем (1691) году приехал в Пекин от Цеван-Рабтана посланник, который на аудиенции по наставлению Китайского Двора в; присутствии Галданова посланника сказал, что Галдан ядом отравил племянника своего Соном-Рабтана. Это было объявление войны в чистой азиатской форме. Но Китайский Двор, стараясь более угрозами войны, а не оружием достигнуть цели своих желаний, писал к Галдану, что он желает и его (Галдана) так же, как и Тушету-Хана, принять под свое покровительство и даже в совершенное подданство, если сам он пожелает того, а Далай-Ламу известил, что Халхасцы приняты в совершенное подданство Китайское и что Далай-Лама волен принять к себе Галдана, но если сей снова нападет на Халху, то Китайские войска вступят в пределы Тибета.
В 1692 году Галдан тайными письмами склонял Князей Южной Монголии принять его сторону, как единоплеменного им Владетеля; а между тем и посланник его, находившийся в Пекине, вручил посланнику Корциньского Князя[79] запечатанное такого же содержания письмо от Галдана на имя помянутого Князя. Сие письмо представлено было Пекинскому Министерству нераспечатанным. Сверх сего в Пекине получено известие, что Китайское посольство, отправленное к Цеван-Рабтану, ограблено и убито в пределах Чжуньгарии, и когда Китайский Двор требовал удовлетворения по сему предмету, то Галдан в следующем (1693) году отвечал, что оное убийство произведено неизвестными беглыми, которых трудно отыскать. Таковыми поступками Галдан ясно давал знать, что он, невзирая на свое трудное положение, не намерен был прекращать войны, пока не покорит Северной Монголии.
