Н. Я. Бичурин (1777–1853) — один из классиков отечественной ориенталистики, заложивший основы российской синологии XIX века. В эту серию войдут, прежде всего, наиболее известные китаеведческие работы Бичурина, не переиздававшиеся почти столетие, — книги Статистическое описание Китайской империи. СПб., 1842 (2-е изд. — Пекин, 1910) и Китай в гражданском и нравственном состоянии. СПб., 1848 (2-е изд. — Пекин, 1911–1912). В них читатель увидит Китай таким, каким видел его Бичурин и каким, благодаря Бичурину, увидели его наши соотечественники в XIX столетии. Эти энциклопедические труды содержат обширные сведения о географии, политической системе, законодательстве, просвещении, экономике и обычаях Китайской империи.
Публикуемые тексты, часть которых Бичурин начал готовить еще в 1820-е годы, продолжают представлять большой интерес для синолога и, с определенными уточнениями по китайским источникам и современной литературе, могут быть использованы в исследовательской работе и при преподавании. В примечаниях, помещенных в конце каждого тома, приводится перечень отечественных и зарубежных работ, обратясь к которым, читатель сможет получить более полные и точные сведения по рассмотренным в книге темам. Там же отмечены некоторые наиболее принципиальные расхождения между суждениями Бичурина и оценками современных исследователей.
В тексте Н. Я. Бичурин неоднократно ссылается на свои более ранние публикации. В связи с этим к каждому тому прилагается список его работ, куда вошли книги и статьи по китаеведению, а также работы о Монголии и Тибете. [4]
Публикуя первое издание Статистического описания Китайской империи, Н. Я. Бичурин снабдил его картами. В ходе работы по переизданию его трудов обнаружилось, что в имеющихся в московских библиотеках экземплярах Статистического описания карты отсутствуют (не поручусь за все экземпляры всех библиотек, но в тех, которые я видел, дело обстоит именно так). Проблема эта начала решаться лишь благодаря помощи коллег из Санкт-Петербургского филиала Института Востоковедения РАН (особенно хочется поблагодарить д. и. н. И. Ф. Попову), которые к настоящему времени разыскали и любезно предоставили для публикации две карты из первого издания. Надеюсь, что в следующем издании карты удастся воспроизвести в полном объеме.
К. М. Тертицкий
В наше время — беспрерывных нововведений в жизни народов как в Европе, так и на западе Азии, — на востоке Азии существует государство, которое, по своей противоположности во всем с прочими государствами, составляет редкое, загадочное явление в политическом мире. Это — Китай, в котором видим все то же, что есть у нас, и в то же время видим, что все это не так, как у нас. Там люди так же говорят, но только не словами, а звуками, которые сами по себе, порознь взятые, не имеют определенного внутреннего смысла. Там имеют и письмо, но пишут не буквами слагаемыми, а условными знаками, из которых каждый представляет в себе не выговор слова, а понятие о вещи; в письме порядок строк ведут от правой руки к левой, но пишут не поперек, а сверху вниз, и книгу начинают на той странице, на которой у нас оканчивают ее. Одним словом, там много находится вещей, которые и мы имеем, но там все в другом виде.
Китай еще непонятнее для нас в других противоположностях. Коснемся ли его просвещения — китайцы имеют свою словесность и науки и думают, что они просвещеннее всех народов в свете. В некоторых случаях можно было бы согласиться с ними, потому что в Китае каждый ученый, сверх основательности в суждении о вещах, основательно знает все, что ему нужно на поприще государственной службы. Но, с другой стороны, китаец, по странному народному самолюбию, ничего не хочет знать, да и не знает ничего, что находится и что происходит за пределами его отечества. Видя на канифасе (Канифасы идут из России в Китай через Кяхту) ярославский герб с медведем, стоящим на задних лапах с алебардою на плече, он от всего сердца верит (Между учеными изредка встречается исключение), что эта ткань выходит из государства, жители коего имеют собачьи головы. Обратим ли внимание на законы Китая — они сорок веков проходили сквозь горнило опытов и вылились столь близки к истинным началам народоправления, что даже образованнейшие государства могли бы кое-что [30] заимствовать из них. Со всем тем некоторые злоупотребления столь сильно укоренились, что правительство вместо истребления оных только старается разными мерами облегчить зло — неотвратимое последствие тех злоупотреблений.
При столь странной смеси просвещения с равнодушием к нему, при совершенстве законодательства и слабости законов в некоторых случаях Китай, к удивлению европейских политиков, существует более 4000 лет в качестве империи, и между тем как самые памятники существования многих сильных в древности царств давно изгладились с лица земли, сие государство с незапамятных времен доныне постоянно удерживает первоначальный свой язык и письмена, древнюю религию и обычаи, свои уложения, изменяемые по времени в маловажном, но неизменные в основании. В таком государстве, без сомнения, есть много хорошего, но еще малоизвестного нам; есть что-то достойное замечания, но ускользающее от внимания и догадки просвещенной Европы. Некоторые путешественники, а более католические веропроповедники, в продолжение последних двух столетий обозревали и описывали Китай с разных точек; но сообщенные ими сведения иногда односторонни, местами неполны; а это вводило ученых Западной Европы в заблуждение касательно самых занимательных вещей. Описание Китайской империи, составленное аббатом Гросье, и другое, [составленное] Девисом, как по совокупности предметов, так и по верности взгляда на них, довольно удовлетворительны; но в их описаниях недостает полного обзора некоторых нужных предметов, и именно тех, которые составляют содержание предлагаемой мною книги и без которых трудно судить о связях внутреннего устройства в столь древней и вместе с тем столь прочной политической машине, каковою Китай представляется в наше время. Но возвратимся к настоящему своему предмету.
