Исторический роман - [31]
"Вложите в ее уста какие-нибудь более примечательные слова. Она только что велела отравить Жанну д'Альбре, по крайней мере прошла такая молва; это должно было отразиться на ней".
Автор отвечает:
"Нисколько! Потому что, если бы это было заметно, куда девалось бы столь знаменитое притворство? К тому же, в данный день, по самым точным сведениям, она говорила только о погоде, ни о чем другом" [30].
Такими насмешливыми замечаниями Мериме отвечает на романтическую "монументализацию" и обесчеловечивание великих исторических фигур.
Однако, сам Мериме все-таки Далек от познания сложного и конкретного переплетения движущих сил истории. Лишая ведущие исторические фигуры героического характера, он приватизирует и исторический процесс.
Он изображает в своем романе частную жизнь средних людей и стремится через посредство их частных судеб реалистически воспроизвести нравы определенной эпохи. В деталях это удается превосходно. Но в фабуле "Хроники времен Карла IX" есть две слабые стороны, причем обе они были связаны с просветительски-скептическим отношением Мериме к историческим героям. Во-первых, его "частная история" недостаточно близка к действительной народной жизни; все ее важнейшие моменты происходят в высших общественных кругах и, вследствие этого, она превращается в тонкое психологическое изображение нравов высших классов, нисколько не освещая при этом их взаимоотношений с народом, с действительно важными, решающими общественными проблемами. Крупнейшие идеологические вопросы времен Карла IX и, прежде всего, борьба между католицизмом и протестантизмом представлены как чисто идеологическая проблема; скептически-антирелигиозная позиция писателя, очень ясно выступающая в развитии действия, еще сильнее подчеркивает этот недостаток. Во-вторых (и в тесной связи с первым недостатком), в "Хронике" нет действительно органической связи между частными судьбами героев и Варфоломеевской ночью, т. е. большим историческим событием, которое изображает Мериме. Варфоломеевская ночь имеет здесь" отчасти, характер (стихийной катастрофы", о которой говорил Кювье; Мериме не смог показать историческую необходимость того, чтобы произошли кровавые события этой ночи, и чтобы они протекали именно так, как это было, а не по-другому.
За художественным скепсисом Мериме скрывается его глубокое презрение к буржуазному обществу эпохи Реставрации, пришедшей на смену "героическому периоду" Просвещения и революции 1789 г. Изображение нравов у Мериме представляет собой поэтому ироническое сравнение настоящего с прошлым, — конечно, с прямо противоположной романтикам оценкой и прошлого, и современности.
Мериме говорит в предисловии к" Хронике":
"Любопытно, думается мне, сравнить эти нравы с нашими и проследить, как выродились энергичные страсти в наши дни и заменились большим спокойствием, может быть — счастьем".
Именно здесь можно безошибочно увидеть точку соприкосновения между историческим мышлением Стендаля и Мериме. Стендаль — последний великий представитель героических идеалов Просвещения и буржуазной революции во французской литературе. И его критика современности, и его образы из прошлых времен покоятся на контрастном сопоставлении обоих исторических этапов буржуазного общества. Твердость и мужество этой критики коренится в живой любви к минувшим героическим временам, в убеждении, которое не может поколебать даже горький стендалевский скептицизм, что история приведет к возобновлению этого периода. Таким образом, страстность и меткость критики современного общества связаны у Стендаля с просветительской ограниченностью его исторической концепции, с его неспособностью понять исторически-необходимый конец "героических времен" буржуазного общества.
Здесь же мы видим и источник несколько абстрактного психологизма Стендаля — его преклонения перед большой, несгибаемой и героической страстью как таковой. Отсюда проистекает и его склонность абстрагировать исторические условия до степени очень общей их сущности и изображать их именно в этой обобщенной форме. На вследствие той же причины энергия Стендаля обращена преимущественно на критику современности. Исторические проблемы толкнули Стендаля не столько на создание нового типа исторического романа, сколько на развитие общественного романа XVIII века и добывание для него из современного взгляда на историю новых элементов, углубляющих и обогащающих его реализм.
Подлинное развитие исторического романа в духе сознательного исторического подхода к современности составляет огромную заслугу Бальзака. Бальзак был тем французским писателем, кто наиболее глубоко, понял действительную мощь того сдвига, который произвели романы Вальтер Скотта, и создал на этой основе ранее неизвестный, высший тип реалистического романа.
Влияние Вальтер Скотта на Бальзака чрезвычайно сильно. Можно даже сказать, что специфическая форма бальзаковского романа возникла из идеологического и художественного спора с Вальтер Скоттом. Мы здесь имеем в виду не исторические романы, которые вначале писал или собирался писать Бальзак, хотя и юношеский роман Бальзака "Шуаны" (несмотря на несколько романтически-преувеличенный характер любовной истории, лежащей в основе его сюжета) достойно продолжает дело Вальтер Скотта именно в изображении народной жизни. Уже в этом романе ни аристократическая верхушка реакционного крестьянского восстания, ни группа людей, возглавлявших республиканскую Францию, не стоят в центре действия: главные герои — это, с одной стороны, отсталые и суеверные фанатики, бретонские крестьяне, а, с другой стороны, героически-скромный и простой солдат республики. Роман задуман вполне в духе Вальтер Скотта, и Бальзаку удается даже превзойти Вальтер Скотта в реализме тех сцен, где безнадежность контрреволюционного восстания становится ясна из общественного и человеческого контраста между представителями борющихся классов. Бальзак с глубоким реализмом показывает эгоизм, жадность, нравственную развращенность аристократических вождей контрреволюции, среди которых отдельные старые аристократы, защищающие короля из честных убеждений, кажутся белыми воронами. Бальзак показывает, как и Вальтер: Скотт, что бретонские крестьяне, прекрасно приспособленные к гверильясской войне в родных горах, не могут, однако, при всей своей дикой храбрости и звериной хитрости противостоять регулярной республиканской армии. И в ситуациях, которые во всех отношениях очень неблагоприятны для республиканцев (вплоть до личных трагедий), Бальзак показывает их стойкость, их сдержанно юмористическое отношение к трудностям, порожденное глубокой верой в то, что дело республики есть дело народа.
Антонио Грамши – видный итальянский политический деятель, писатель и мыслитель. Считается одним из основоположников неомарксизма, в то же время его называют своим предшественником «новые правые» в Европе. Одно из главных положений теории Грамши – учение о гегемонии, т. е. господстве определенного класса в государстве с помощью не столько принуждения, сколько идеологической обработки населения через СМИ, образовательные и культурные учреждения, церковь и т. д. Дьёрдь Лукач – венгерский философ и писатель, наряду с Грамши одна из ключевых фигур западного марксизма.
Перевод с немецкой рукописи Н. Волькенау.Литературный критик., 1936, № 8.
Государственное Издательство Художественная Литература Москва 1937.
"Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены" #1(69), 2004 г., сс.91–97Перевод с немецкого: И.Болдырев, 2003 Перевод выполнен по изданию:G. Lukacs. Von der Verantwortung der Intellektuellen //Schiksalswende. Beitrage zu einer neuen deutschen Ideologie. Aufbau Verlag, Berlin, 1956. (ss. 238–245).
Вниманию читателя предлагается переписка философов Мих. Лифшица (1905–1983) и Д. Лукача (1885–1971). Она относится к 1931–1970 гг. и включает все известные письма. Их оригиналы находятся в Архиве Д. Лукача (Венгрия). За редкими исключениями письма вводятся в научный оборот впервые. В приложении к переписке приводятся 12 документальных материалов, характеризующих официальный исторический фон, на котором эта переписка разворачивалась. Большинство материалов приложения также публикуется впервые.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.
Эта книга рассказывает о том, как на протяжении человеческой истории появилась и параллельно с научными и техническими достижениями цивилизации жила и изменялась в творениях писателей-фантастов разных времён и народов дерзкая мысль о полётах людей за пределы родной Земли, которая подготовила в итоге реальный выход человека в космос. Это необычное и увлекательное путешествие в обозримо далёкое прошлое, обращённое в необозримо далёкое будущее. В ней последовательно передаётся краткое содержание более 150 фантастических произведений, а за основу изложения берутся способы и мотивы, избранные авторами в качестве главных критериев отбора вымышленных космических путешествий.
«В поисках великого может быть» – своего рода подробный конспект лекций по истории зарубежной литературы известного филолога, заслуженного деятеля искусств РФ, профессора ВГИК Владимира Яковлевича Бахмутского (1919-2004). Устное слово определило структуру книги, порой фрагментарность, саму стилистику, далёкую от академичности. Книга охватывает развитие европейской литературы с XII до середины XX века и будет интересна как для студентов гуманитарных факультетов, старшеклассников, готовящихся к поступлению в вузы, так и для широкой аудитории читателей, стремящихся к серьёзному чтению и расширению культурного горизонта.
Расшифровка радиопрограмм известного французского писателя-путешественника Сильвена Тессона (род. 1972), в которых он увлекательно рассуждает об «Илиаде» и «Одиссее», предлагая освежить в памяти школьную программу или же заново взглянуть на произведения древнегреческого мыслителя. «Вспомните то время, когда мы вынуждены были читать эти скучнейшие эпосы. Мы были школьниками – Гомер был в программе. Мы хотели играть на улице. Мы ужасно скучали и смотрели через окно на небо, в котором божественная колесница так ни разу и не показалась.
