Исторический роман - [32]
Уже этого примера могло быть достаточно, чтобы убедиться в влиянии Вальтер Скотта на Бальзака, тем более, что сам Бальзак говорил о своем отношении к нему. Но, как мы сказали, наиболее сильное воздействие Вальтер Скотта на Бальзака мы видим не в историческом романе "Шуаны". Даже "Утраченные иллюзии", роман, посвященный современной Франции, еще в большей мере отражает как влияние Вальтер Скотта, так и тенденцию к преодолению его исторического романа. В разговорах Люсьена де Рюбампре с Д'Артесом на тему об историческом романе Бальзак обсуждает серьезный вопрос переходного периода в его собственной жизни: намерение написать цикл романов и изобразить в нем |новейшую французскую историю так, чтобы неизбежность возникновения современной Франции была обоснована художественно-исторически. В предисловии к "Человеческой комедии" мысль о цикле предстает уже в виде осторожной и умной критики скоттовской концепции. В отсутствии циклической связи между романами Вальтер Скотта Бальзак видит недостаток системы своего великого учителя. Эта критика связана с упреком Вальтер Скотту в том, что страсти у него слишком примитивны и ограничены английским жеманством. Все это формально-эстетические моменты; они показывают, однако, переход Бальзака от изображения прошлой истории к изображению современности как истории.
Бальзак высказался с полной ясностью о тематической стороне этого поворота в одном из своих предисловий[31].
"Единственную возможность романа о прошлом исчерпал Вальтер Скотт. Это война крепостных или буржуа против дворянства, война дворянства против церкви, война дворянства и церкви против монархии".
Общественные, отношения и обстоятельства здесь сравнительно просты, так как общество разделено на сословия.
"Равенство во Франции принесло с собой теперь бесконечное множество оттенков. Раньше каста давала свое лицо каждому человеку, теперь индивидуум сам определяет свою физиономию".
Наиболее глубоким чувством Бальзака было чувство необходимости исторического процесса, исторической необходимости того, чтобы действительность была именно такой, как она есть, йесмотря на то, что Бальзак больше, чем кто-либо другой, видел бесконечную сеть случайностей, составляющих предпосылку необходимости и форму ее бытия.
Первый значительный исторический роман Бальзака углубляется в прошлое не далее времен Французской революции 1789 г. И это не случайно. Влияние Скотта сделало его тяготение к изображению исторической необходимости сознательным стремлением и он поставил себе задачу изобразить историю Франции от 1789 до 1848 гг. в ее внутренней связи. Лишь изредка и эпизодически обращается он к более ранним временам. Первоначальный план-написать о развитии классовых боев or средневековья, от становления абсолютной монархии и буржуазного французского общества до современности — все больше забывался, отступая перед этой центральной темой, перед изображением последнего, решающего акта исторической трагедии.
Художественное воплощение бальзаковского подхода к общественной истории, которое заключено в цикл романов, было возможно только при такой концентрации во времени. Д'артесовский юношеский план исторического романа должен был быть построен гораздо педантичнее: преемственность действующих лиц могла быть только семейной преемственностью, т. е. должна была походить на систему циклов и литературную манеру Золя или "Предков" Густава Фрейтага, но во всяком случае, не на свободный, широкий и в то же время необходимый характер "Человеческой комедии".
Связь между романами, составляющими цикл, намеченный Д'Артесом, не могла быть органической, живой, осуществляющейся в самом действии. Построение "Человеческой комедии" показывает, как мало дают семья и отношения между семьями для того, чтобы изобразить общественные связи, — даже в том случае, если произведение охватывает только лишь несколько поколений. При чрезвычайно резкой изменчивости судеб больших общественных групп в процессе исторического развития (истребление и общий упадок старого дворянства в классовых боях средневековья, развал буржуазно-патрицианских семей под влиянием наступающего капитализма и т. д.) пришлось бы для отдельных романов выбирать очень искусственные, общественно мало типичные персонажи, чтобы сохранить семейную преемственность у сыновей, внуков и т. д.
Последний акт трагедии, представленный Бальзаком и охватывающий приблизительно пятьдесят лет, исполнен великим историческим духом его предшественника. Но Бальзак отличается от Скотта не только более свободной и дифференцированной психологией страстей (на что он сам указал в своей программе), но и своей исторической конкретностью. Вальтер Скотт мог довольствоваться тем, чтобы исторически верно обрисовать общий характер сравнительно долгого периода. Бальзак, концентрируя исторические события в гораздо меньшей длительности, притом рассказывая о периоде, заполненном часто следующими друг за другом значительными жизненными поворотами, вынужден был специально характеризовать почти каждый год в отдельности и воссоздавать особую историческую атмосферу совсем коротких этапов истории. (Вспомните, например, душную атмосферу накануне готовящегося государственного переворота Карла X в "Блеске и нищете куртизанок").
Антонио Грамши – видный итальянский политический деятель, писатель и мыслитель. Считается одним из основоположников неомарксизма, в то же время его называют своим предшественником «новые правые» в Европе. Одно из главных положений теории Грамши – учение о гегемонии, т. е. господстве определенного класса в государстве с помощью не столько принуждения, сколько идеологической обработки населения через СМИ, образовательные и культурные учреждения, церковь и т. д. Дьёрдь Лукач – венгерский философ и писатель, наряду с Грамши одна из ключевых фигур западного марксизма.
Перевод с немецкой рукописи Н. Волькенау.Литературный критик., 1936, № 8.
Государственное Издательство Художественная Литература Москва 1937.
"Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены" #1(69), 2004 г., сс.91–97Перевод с немецкого: И.Болдырев, 2003 Перевод выполнен по изданию:G. Lukacs. Von der Verantwortung der Intellektuellen //Schiksalswende. Beitrage zu einer neuen deutschen Ideologie. Aufbau Verlag, Berlin, 1956. (ss. 238–245).
Вниманию читателя предлагается переписка философов Мих. Лифшица (1905–1983) и Д. Лукача (1885–1971). Она относится к 1931–1970 гг. и включает все известные письма. Их оригиналы находятся в Архиве Д. Лукача (Венгрия). За редкими исключениями письма вводятся в научный оборот впервые. В приложении к переписке приводятся 12 документальных материалов, характеризующих официальный исторический фон, на котором эта переписка разворачивалась. Большинство материалов приложения также публикуется впервые.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.
Эта книга рассказывает о том, как на протяжении человеческой истории появилась и параллельно с научными и техническими достижениями цивилизации жила и изменялась в творениях писателей-фантастов разных времён и народов дерзкая мысль о полётах людей за пределы родной Земли, которая подготовила в итоге реальный выход человека в космос. Это необычное и увлекательное путешествие в обозримо далёкое прошлое, обращённое в необозримо далёкое будущее. В ней последовательно передаётся краткое содержание более 150 фантастических произведений, а за основу изложения берутся способы и мотивы, избранные авторами в качестве главных критериев отбора вымышленных космических путешествий.
«В поисках великого может быть» – своего рода подробный конспект лекций по истории зарубежной литературы известного филолога, заслуженного деятеля искусств РФ, профессора ВГИК Владимира Яковлевича Бахмутского (1919-2004). Устное слово определило структуру книги, порой фрагментарность, саму стилистику, далёкую от академичности. Книга охватывает развитие европейской литературы с XII до середины XX века и будет интересна как для студентов гуманитарных факультетов, старшеклассников, готовящихся к поступлению в вузы, так и для широкой аудитории читателей, стремящихся к серьёзному чтению и расширению культурного горизонта.
Расшифровка радиопрограмм известного французского писателя-путешественника Сильвена Тессона (род. 1972), в которых он увлекательно рассуждает об «Илиаде» и «Одиссее», предлагая освежить в памяти школьную программу или же заново взглянуть на произведения древнегреческого мыслителя. «Вспомните то время, когда мы вынуждены были читать эти скучнейшие эпосы. Мы были школьниками – Гомер был в программе. Мы хотели играть на улице. Мы ужасно скучали и смотрели через окно на небо, в котором божественная колесница так ни разу и не показалась.
