Исторический роман - [12]

Само собой разумеется, Скотт применяет этот способ изображения не только к подлинно историческим, всем известным фигурам. Напротив. Как раз в лучших его романах роль главарей играют неизвестные в истории, наполовину реальные или полностью вымышленные персонажи — Вик Иян Вор в "Вэверли", Бэрлей в "Пуританах", Седрик и Робин Гуд в "Айвенго", Роб Рой и др. Они тоже выведены (как монументальные исторические фигуры и написаны по тому же художественному принципу, что и реальные знаменитости. Народность искусства Вальтер Скотта проявляется здесь в том, что образы таких вымышленных вождей, тесно спаянных с народом, приобретают у него еще большее историческое величие, чем образы реальных королей и полководцев предшествующих времен.

Как уживается у Скотта такое яркое изображение исторического значения великих людей с тем, что композиционно они представляют собой второстепенные фигуры романа? Бальзак понял этот художественный секрет Вальтер Скотта и определил его так: ход событий в романе движется навстречу герою точно также, как в реальной истории навстречу герою шли реальные события, требующие его появления. Поэтому читатель переживает общественный генезис великих исторических фигур, а задача писателя состоит лишь в том, чтобы герои действовали как подлинные представители исторических сил.

Скотт показывает как великие люди порождаются противоречиями эпохи и он никогда не выводит, подобно романтическим поклонникам героев, характер эпохи из характера ее выдающихся представителей. Поэтому великие люди, естественно, и не могут быть центральными фигурами его произведений: широкий и многосторонний образ эпохи, самой ее сущности, может быть извлечен из глубин жизни и изображен во внешних своих проявлениях только в картинах повседневной жизни народа, радостей и печалей, колебаний и бурных переживаний "средних" людей. Выдающаяся, исторически ведущая личность, выражающая целое общественное течение, с необходимостью выражает его на известной высоте абстракции. Показав сложное переплетение народной жизни, Вальтер Скотт, тем самым, уже изобразил ту сущность эпохи, которую в абстрактной форме, в теоретическом обобщении должна выразить и в [исторически великом поступке воплотить ведущая историческая личность.

Своеобразная композиция романов Скотта представляет собой, в этом отношении, интересную параллель с философией истории Гегеля. Здесь, как и там, "всемирно-исторический индивид" вырастает на широкой основе мира "воспроизводящих индивидов" ("erhaltende Individuen"); и здесь, и там функция "всемирно-исторического индивида" заключается в том, чтобы сказать людям то, чего они сами хотят.

("Erhaltende Individuen" — это, у Гегеля, общая характеристика людей "буржуазного общества", его непрерывного самовоспроизводства в деятельности этих индивидов. Основой является личная, частная, эгоистическая деятельность отдельных людей. В ней и через ее посредство осуществляет себя общественное целое. В этой деятельности развертывается "сохранение обычной жизни". Но Гегель не представляет себе общество только как такое самовоспроизводство- и застой: оно находится в потоке истории. Новое противопоставляет себя старому; перемены "связаны с унижением, раздроблением, разрушением предшествующего вида действительности". Возникают великие исторические коллизии; роль сознательных носителей исторического прогресса ("Духа", по Гегелю) принадлежит в них "всемирно-историческим индивидам", но лишь в том смысле, что они дают сознательность и ясное направление уже существующему общественному движению. Мы считаем особенно важным подчеркнуть эту сторону концепции Гегеля, так как в ней, — несмотря на идеализм и на преувеличение роли "всемирно-исторических индивидов", — очевидна противоположность романтическому культу героев).

Гегель пишет:

"Это скрытый дух, который стучится у входа в современность, он еще подземен, он еще не созрел для современного наличного бытия и хочет наружу: современный мир для него лишь скорлупа, Заключающая в себе не то ядро, которое подходило бы этой скорлупе"[7].

Вальтер Скотт так использует личные качества своих исторически-ведущих персонажей, что они действительно вбирают в себя самые ярко-положительные и ярко-отрицательные стороны описываемого движения. Общественно-историческая однородность вождей и идущей за ними массы представлена у Скотта с удивительно тонкой расчлененностью.

Например, прямолинейный, ни перед чем не отступающий героический фанатизм Бэрлея является высшим воплощением в образе человека всего духа революционных шотландских пуритан ко времени реставрации Стюартов, а своеобразная, авантюристическая смесь французского придворного стиля и клановой патриархальности в фигуре Кик Иян Вора великолепно передает реакционные, но тесно связанные с отсталой частью шотландского народа стороны того движения, которое пыталось возвратить Стюартов после "славной революции".

Взаимная связь, глубокая взаимная зависимость между историческими представителями движения и самим движением становится у Скотта особенно выразительной благодаря тому, что Вальтер Скотт композиционно усиливает интенсивность событий, драматически сосредоточивая их.