Исторический капитализм. Капиталистическая цивилизация - [69]

Если не истина, то по меньшей мере свобода? Разве капиталистическая цивилизация не обеспечила миру первое цветение универсализующей модели свободы? Разве сама концепция правового и морального приоритета прав человека — не изобретение современного мира? Несомненно, да. С точки зрения универсальной применимости ориентации на посюсторонний мир язык неотъемлемых прав человека представлял собой значительный шаг за рамки использовавшегося до этого языка мировых религий. Капиталистической цивилизации вполне можно приписать легитимацию такого языка и его распространение.

И всё же мы знаем, что прав человека существенно не хватает в реальной мировой практике. Правда, исторические системы прошлого очень мало претендовали на соблюдение прав человека. Сегодня все политические целостности претендуют на то, что они — защитники прав человека. Однако Amnesty International без труда составляет длинные списки их нарушителей повсюду в мире. Является ли провозглашение прав человека чем-то большим, чем лицемерное почтение, оказываемое пороком добродетели?

Одним из аргументов здесь может быть то, что права человека лучше соблюдаются в одних частях мира по сравнению с другими. Несомненно, это так, хотя даже в странах, где это не является проблемой, всё ещё существуют целые внутренние зоны и страты населения, где права человека регулярно нарушаются. Печально известен факт, что мировые мигранты, которые являются растущей, а не сокращающейся частью мирового населения в нашей нынешней мир-системе, лишены таких прав человека.

Но если мы даже признаем, что можем продемонстрировать шкалу соблюдения прав человека, в которой существуют лучшие и худшие места, то что тогда это доказывает? Ведь легко увидеть, что существует взаимосвязь между более богатыми и могущественными государствами и меньшим (или менее очевидным) количеством нарушений — и между более бедными и слабыми государствами и более грубыми нарушениями. Можно использовать эту корреляцию для аргументации в пользу двух противоположных точек зрения. Одним она доказывает, что чем более «капиталистическим» является государство, тем более принимаются в расчёт права человека, и наоборот. Однако для других она является ещё одним доказательством концентрации преимуществ в одной зоне мир-системы, а её негативных следствий — в другой зоне, и это само по себе рассматривается как результат исторического капитализма, в котором права человека — не универсальная ценность, а именно награда-привилегия.

Когда ставятся под сомнение и универсальная наука, и универсальные права человека, защитники капитализма часто прибегают к своему сильнейшему аргументу — универсальному распределению позиций и возможностей, или меритократии. Согласно мифологии капиталистической цивилизации во всех предыдущих исторических системах положение людей определялось их происхождением, только в историческом капитализме происходит распределение по заслугам — «открытая талантам карьера», провозглашённая французской революцией.

И опять следует соблюдать осторожность при сравнении мифа и реальности. Неверно, что предыдущим историческим системам индивидуальное социальное продвижение было неизвестно. Оно существовало всегда, иначе как бы происходили постоянные и повсеместные (в значительной степени с помощью военной доблести) чистки аристократии? И религиозные структуры тоже всегда включали социальное продвижение в соответствии с заслугами, в данном случае — с помощью невоенных достижений. Действительно, даже путь наверх с помощью рынка был широко распространённым, если не всеобщим.

На самом деле у капиталистической цивилизации есть два отличия от других. Во-первых, меритократия была официально провозглашена добродетелью, тогда как раньше она существовала de facto, культура была другой. И во-вторых, увеличился процент мирового населения, для которого такой путь наверх стал возможен. Впрочем, несмотря на то, что он увеличился, меритократическая мобильность в огромной степени остаётся возможностью лишь для меньшинства, поскольку меритократия — это ложный универсализм. Он провозглашает универсальную возможность, которая по определению имеет реальное значение только если она неуниверсальна. Меритократия внутренне элитарна (is intrinsically elitist).

Кроме того, мы должны исследовать степень, в какой степени институты, воплощающие меритократию на практике, действительно обеспечивают принятие решения на основании заслуг (merit). Это возвращает нас к вопросу о функционировании структур образования. Действительно ли они осуществляют совершенный отбор на основании заслуг? Конечно, они способны количественно определять заслуги. Однако поскольку определение, о котором идет речь, происходит на местном уровне, проводят его местные люди на основе местных (локальных) критериев, эти оценки едва ли можно сравнивать. Самое большее, что можно сказать о меритократической оценке, это следующее. С её помощью можно легко определить небольшую группу совершенно исключительных людей и также небольшую группу совершенно некомпетентных людей, оставляя между ними очень большую группу, в которой процесс оценки не даёт сколько-нибудь надежного способа выбора. Однако с точки зрения структуры вакансий, в которой высокооплачиваемые должности могут быть предложены максимум четверти от той 80 %-ной группы лиц средней компетентности, ясно, что выбор должен быть сделан, и совершенно очевидно, что здесь решающую роль играет вторжение критерия социального положения семьи. Институционализированная меритократическая система помогает немногим занять то высокое положение, которого они заслуживают и доступ к которому в другой ситуации был бы для них закрыт. Однако в то же время ещё большему числу людей эта система помогает достичь высокого положения благодаря их высокому социальному статусу, создавая при этом впечатление, что всё происходит благодаря личным достижениям, способностям и т. д.