Исторические деятели Юго-Западной России в биографиях и портретах. Выпуск первый - [10]

Шрифт
Интервал

ним Речи Посполитой, — Хмельницкий заключает с поляками договор, который может быть и удовлетворил бы несколько народным требованиям, если бы заключен был лет двадцать назад; но теперь, когда бурныя события

последних лет так резко изменили положение вещей в общественной жизни

Малороссии, когда во всем крае не оставалось более ни одного помещика, ксендза и еврея, Зборовский договор решительно не соответствовал условиям

своего времени и изменившихся обстоятельств. Столь же мало

соответствовал он политическим и социальным требованиям народной

массы, с коими Хмельницкий на этот раз разошелся более, чем когда либо.

Выросши в среде польско-шляхетскаго общества и воспитанный в

свойственных этому обществу привычках и понятиях, Хмельницкий сжился с

теми порядками, на которых основывался тогдашний политический и

общественный строй Речи Посполитой, и потому нельзя было и ожидать, чтобы он сразу же стал на сторону народнаго общественнаго идеала, совершенно отрицавшаго эти порядки. Вот почему Хмельницкий не сразу

отважился разорвать политическую связь Малороссии с Польшей, как того

видимо хотело возставшее население. Ему казалось, что достаточно было

обезпечить свободу веры и независимое положение православной церкви, оградить Малороссию от возвращения ненавистных народу евреев и постоя

буйных жолнеров, увеличить число постояннаго козацкаго войска, — и все

поводы к недовольству польским владычеством в Малороссии исчезнут


навсегда. В этом заключалась крупная политическая ошибка со стороны

Хмельницкаго, не принявшаго во внимание при заключении Зборовскаго

договора желаний малорусскаго народа, стремившагося к полному разрыву с

католическо-шляхетной Польшей. Но в тех же Зборовских статьях

коренилась и другая, еще более важная ошибка, имевшая самое гибельное

влияние на дальнейший ход начатаго Хмельницким дела. По смыслу этого

договора, из всего населения Малороссии только 40 тысяч человек, которые

имели быть внесенными в так называемый „реестр" козацкаго войска, выделялись в свободное козацкое сословие, получавшее в собственность

земельные участки и не имевшее других обязанностей, кроме военной

службы; остальная же громадная масса простаго народа должна была снова

вступить в обязательныя отношения к прежним своим помещикам, возвращение коих в свои имения на Украине было обезпечено Зборовским

договором. Это была величайшая несправедливость по отношению к

громадному большинству населения Малороссии. Возстание, поднятое

Хмельницким; обязано было своим успехом именно тому обстоятельству, что в нем участвовало не одно лишь козацкое сословие, как в прежних

козацких бунтах, а весь народ, уверенный в том, что здесь дело шло прежде

всего о его освобождении от гнета владельцев и их арендаторов; вот почему

население с такою энергиею занялось повсюду изгнанием и истреблением

поляков и евреев. По заключении же Зборовскаго мира оказывалось, что

плодами целаго ряда блестящих побед, достигнутых усилиями всего

малороссийскаго народа, должно было воспользоватся лишь относительно

ничтожное число избранников. Простой люд увидел в этом предательство со

стороны Хмельницкаго его интересов, и с этого времени прежняя

популярность и обаяние имени гетмана на Украине были значительно

подорваны. Можно сказать, что Збаражская битва завершила собою первый, блестящий период истории войн Хмельницкаго: то была кульминационная

точка силы и могущества малорусскаго народа и славы его счастливаго

вождя; за нею начинается другой период, богатый бедствиями и тажелыми


испытаниями.

Конечно, все эти гибельныя последствия Зборовскаго договора

обнаружились не сразу. Первые дни по его заключении и по удалении из

пределов Украины польских войск были, напротив, временем всеобщих

восторгов в Малороссии. Тогда-то, вероятно, и был сложен торжественный

стих известной украинской думы:

„Та немае лучче, та немае краще,

Як у нас на Вкраини:

Що немае пана, що немае жида,

Не буде й унии"!

Распустив ополчение, Хмельнидкий осенью 1649 года занялся

составлением реестра козацкаго и приведением в лучшее состояние военных

и гражданских порядков в Малороссии. Он старался набирать реестровых

козаков преимущественно из крестьян более знатных панов в Украине и

особенно из имений злейшаго врага козаков, известнаго отступника русской

веры и народности, князя Иеремии Вишневецкаго, владевшаго большей

половиной теперешней Полтавской губернии. Не стесняясь определенной в

Зборовском договоре цифрой козацкаго войска, гетман записал в него

несколькими тысячами больше, чем следовало. Каждый реестровый козак

становился полным собственником известнаго участка земли, коим он

пользовался, живя у своего помещика. Кроме того у панов были отобраны

Хмельницким целыя волости и обращены в так називаемыя „ранговыя"


Еще от автора Владимир Бонифатьевич Антонович
Очерк истории Великого княжества Литовского до смерти великого князя Ольгерда

Отношения двух начал, этнографических и бытовых, входивших в состав Великого княжества Литовского, попытки к их взаимному сближению и взаимное их воздействие друг на друга составляют главный интерес истории Великого княжества Литовского в указанный период времени. Воспроизведение условий, при которых слагалась в это время общественная жизнь Великого княжества Литовского, насколько это возможно при неполноте и разрозненности дошедших до нас источников, и составит предмет настоящего исследования.


Рекомендуем почитать
В.Грабин и мастера пушечного дела

Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.


«Еврейское слово»: колонки

Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.


Градостроители

"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.


Воспоминание об эвакуации во время Второй мировой войны

В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.


Старорежимный чиновник. Из личных воспоминаний от школы до эмиграции. 1874-1920 гг.

Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.