Истоки тоталитаризма - [243]
идеологически предопределенной уже неопределенностью образа "врага" (он же "козел отпущения") с его — не без преднамеренности — размытыми очертаниями. С той же фундаментальной целью обеспечения перманентности террора и, соответственно, "постоянства страха" в тоталитарном обществе связана и не оставшаяся вне поля зрения автора книги методичность и систематичность репрессий как в гитлеровской Германии, так и в сталинистской России.
Как видим, упомянутая выше тотальность террора, входящая в качестве наиважнейшего элемента в содержание понятия тоталитаризма, предполагает не только пространственное, так сказать, измерение (его всеобщность, в силу которой под угрозой репрессий оказывается фактически все население страны), но и временное (непрерывность патологически напряженного ожидания репрессий, обеспечиваемая их периодическим возобновлением, создающим ощущение их неотвратимости). Но при этом в состояние такого рода ожидания втягиваются не только те, кого тоталитарная идеология назначила на роль жертв репрессии, ее пассивных объектов, но и тех, кому предстояло стать ее активными субъектами (причем независимо от того, хотели они этого или нет). Для обеспечения их "мобилизационной готовности" и существовали "движения", "закаляющие" своих членов с помощью все тех же перманентных репрессий. "Практическая цель движения, — пишет X. Арендт, — втянуть в свою орбиту и организовать как можно больше людей и не давать им успокоиться…" (с. 433). Такова реальная функция идеи "перманентной революции", полностью обнаруживающая свою сакраментальную тайну в условиях тоталитарного режима. Однако для того, чтобы удерживать в таком патологическом состоянии (апологеты тоталитарных режимов называли его состоянием "тотальной мобилизации") население большой страны, явно недостаточно "массового энтузиазма", на который так часто ссылается X. Арендт. Уже не говоря о том, что всякий энтузиазм, особенно массовый, вещь очень непостоянная, прихотливоизменчивая, требующая все нового и нового допинга — причем явно не "энтузиастического", а техническирационального происхождения, — есть здесь и другие проблемы. И прежде всего это проблема организации "массового энтузиазма", которая встает тем более остро, чем шире "объем массы", на чей энтузиазм рассчитывают ее политические поводыри.
Очевидно, что, говоря об организации массового энтузиазма, недостаточно просто сослаться на сам факт "массового движения", являющегося, согласно автору книги, источником, опорой и носителем подобного рода энтузиазма. Ведь для того чтобы оно сыграло эту свою роль, оно уже должно быть как-то и кем-то организовано. Причем, как свидетельствует история и большевизма, и нацизма, этим организационным ядром в обоих случаях оказывается партийная бюрократия, возникающая как в "подполье" большевистСКОЙ, так и в недрах национал- социалистской партии. Кстати, о бюрократизации массовых партий писал в начале нашего века еще Р. Михельс, с которым в те же времена сблизился М. Вебер, высоко оценивший это его глубокое наблюдение. Но ни в каких иных партиях, кроме тоталитарных, этот новый феномен партийной жизни не был столь далеко идущим образом "утилизован". В них партийная бюрократия действительно стала ядром — и прообразом — грядущей тоталитарной бюрократии.
прообразом Р ДУ _ хотя она ОДНой из первых обратила внимание на существенно важные черты, отличающие бюрократа консервативноГО типа, характерного для прошлого века, от бюрократа тоталитарной складки, — в целом недооценила роль и значение бюрократии нового типа в генезисе и дальнейшем функционировании тоталитарных общественных структур. Это было вызвано целым рядом причин, одной из которых можно считать общую недооценку пр~облематики бюрократии (в особенносТИ по сравнению с проблематикои "омассовления " и "массовОГО общества"), характерную для социально-философских воззрений К. Ясперса, у которого она многое здесь позаимствовала. Но, кроме того, на нее, видимо, произвел слишкоМ большое впечатление пресловутый "антибюрократизм", которым отличалась идеология и фразеология как большевистскоЙ "революции слева", так и нацисТСКОЙ "революции справа", одинаково апеллировавших к "творчеству масс". И потому, судя по целому ряду совершеннО недвусмЫСленных высказываний автора книги, в ней принимается всерьез, например, ленинская (а в особенности троцкистская) демагог~я, согласно которой продолжающаяся бюрократизация большевистско~ партии — с самоГО начала являвшая собой образчик бюрократическои организации! _ квалифицировалась как результат влияния на большевиков "мелкобуржуазной стихии".
VII
Именно в силу подобного недоразумения (возникшего, как видим, благодаря продо;; ГвпГГо борьбы с боролся с бюрократией как с "новым классом". И эта оорьо,
Арендт сложиЛОСЬ впечатление, будто и Сталин — продолжавШИЙ под видом борьбы с бюрократизмом ленинскую линию на выращивание из большевистского ядра будущего тотa.n,итаризма безумной системы тотa.n,итарно-бюрократи'Ч, еского господствабороЛСЯ с бюрократией как с "новым класСОМ". И эта борьба, казалось, вполне укладывалась в рамки той ее концепции, согласно которой тоталитарные движения — все равно, утверждали они свою власть под лозунгом "революции слева" или "революции справа", — были изначально враждебны бюрократии как наследию буржуазного общества, каковое нацисты намеревались "ликвидировать", точно так же как и большевики.
«Было бы так же неверно аттестовать сегодня Вальтера Беньямина литературным критиком и эссеистом, как в 1924 году аттестовать Кафку автором новелл и романов… Он был человеком гигантской учёности, но не принадлежал к учёным; он занимался текстами и их истолкованием, но не был филологом; его привлекала не религия, а теология и теологический тип истолкования, для которого текст сакрален, однако он не был теологом и даже не особенно интересовался Библией; он родился писателем, но пределом его мечтаний была книга, целиком составленная из цитат; …он написал книгу о немецком барокко и оставил огромную незавершённую работу о Франции девятнадцатого века, но не был историком ни литературы, ни чего бы то ни было ещё.
«Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме» — книга, написанная Ханной Арендт, присутствовавшей в качестве корреспондента журнала «The New Yorker» на суде над Адольфом Эйхманом — бывшим немецким офицером. Сотрудник гестапо, он был непосредственно в ответе за уничтожение миллионов евреев. Суд проходил в Иерусалиме в 1961 году. В написанной ей по итогам процесса книге Арендт анализирует происходившие события, стараясь дать им стороннюю оценку.
Автор, являющийся одним из руководителей Литературно-Философской группы «Бастион», рассматривает такого рода образования как центры кристаллизации при создании нового пассионарного суперэтноса, который создаст счастливую православную российскую Империю, где несогласных будут давить «во всем обществе снизу доверху», а «во властных и интеллектуальных структурах — не давить, а просто ампутировать».
Автор, кандидат исторических наук, на многочисленных примерах показывает, что империи в целом более устойчивые политические образования, нежели моноэтнические государства.
В книге публикуются результаты историко-философских исследований концепций Аристотеля и его последователей, а также комментированные переводы их сочинений. Показаны особенности усвоения, влияния и трансформации аристотелевских идей не только в ранний период развития европейской науки и культуры, но и в более поздние эпохи — Средние века и Новое время. Обсуждаются впервые переведенные на русский язык ранние биографии Аристотеля. Анализируются те теории аристотелевской натурфилософии, которые имеют отношение к человеку и его телу. Издание подготовлено при поддержке Российского научного фонда (РНФ), в рамках Проекта (№ 15-18-30005) «Наследие Аристотеля как конституирующий элемент европейской рациональности в исторической перспективе». Рецензенты: Член-корреспондент РАН, доктор исторических наук Репина Л.П. Доктор философских наук Мамчур Е.А. Под общей редакцией М.С.
Книга представляет собой интеллектуальную биографию великого философа XX века. Это первая биография Витгенштейна, изданная на русском языке. Особенностью книги является то, что увлекательное изложение жизни Витгенштейна переплетается с интеллектуальными импровизациями автора (он назвал их «рассуждениями о формах жизни») на темы биографии Витгенштейна и его творчества, а также теоретическими экскурсами, посвященными основным произведениям великого австрийского философа. Для философов, логиков, филологов, семиотиков, лингвистов, для всех, кому дорого культурное наследие уходящего XX столетия.
Вниманию читателя предлагается один из самых знаменитых и вместе с тем экзотических текстов европейского барокко – «Основания новой науки об общей природе наций» неаполитанского философа Джамбаттисты Вико (1668–1774). Создание «Новой науки» была поистине титанической попыткой Вико ответить на волновавший его современников вопрос о том, какие силы и законы – природные или сверхъестественные – приняли участие в возникновении на Земле человека и общества и продолжают определять судьбу человечества на протяжении разных исторических эпох.
В этом сочинении, предназначенном для широкого круга читателей, – просто и доступно, насколько только это возможно, – изложены основополагающие знания и представления, небесполезные тем, кто сохранил интерес к пониманию того, кто мы, откуда и куда идём; по сути, к пониманию того, что происходит вокруг нас. В своей книге автор рассуждает о зарождении и развитии жизни и общества; развитии от материи к духовности. При этом весь процесс изложен как следствие взаимодействий противоборствующих сторон, – начиная с атомов и заканчивая государствами.