Истоки. Книга 2 - [5]

Гудериан засмеялся.

– Мои берут их в клещи! – прокричал он.

– На вашем месте я отрезал бы русских от тыла.

– По тылам действует Шмидт.

Колонна советских танков неожиданно разделилась на два клина, и клинья эти повернулись остриями на левый и на правый фланги. Расстояние между немцами и русскими сокращалось. И странно было видеть, как легко сползали башни и танки загорались. Окутываясь дымом, объятые пламенем, они кидались в бурые волны ржи. И еще более странным казалось то, как среди огромных машин мельтешат фигурки солдат. По далекому бугру жуками ползали танки.

Где-то рядом с генеральским танком раздался взрыв, по башне застучали камни. Это снаряд русских попал в часовню, и ее разлетевшиеся кирпичи сыпались на танк. Водитель дал задний ход, и танк отошел за могильные холмы в овражек.

Генералы вылезли из машины, разминая ноги. И Хейтель увидел, что главы у часовенки уже не было, желтая пыль оседала на траву. Резервные танки урчали моторами, их командиры выглядывали из открытых люков.

Сейчас в этой неразберихе огня и орудийного гула Хейтель вдруг потерял ясное представление о ходе военных действий, он не знал, кто наступает, а кто обороняется. Но он был большой военачальник и поэтому делал вид, что все знает.

«Да, видимо, все-таки наступаем мы», – подумал он. А когда увидел у колодца свою блестящую машину, в радиатор которой шофер наливал воду, увидел своих охранников, вынесших из крестьянской избы корзину яиц, он окончательно утвердился в мысли, что наступают немцы и что вся путаница в бою происходит по вине русских, как видно, мало сведущих в тактике современной войны.

Он охотно принял предложение Гудериана закусить. И они сели на скамеечку около магазина с сорванными дверями и разбитыми окнами и стали есть сырые яйца, запивая игристым вином. Рота автоматчиков рассыпалась по холму во ржи.

Подъехал мотоциклист и доложил, что штурмовики и пикировщики приземлились за лесом. Не успел он закончить рапорта, как радист гудериановского танка доложил, что оперирующий по тылам полковник Шмидт израсходовал горючее, встретил сильный артиллерийский заслон и просит помощи.

– Прикажите Шмидту танки зарыть в землю, биться до последнего снаряда. На помощь высылаю авиацию.

Несколькими волнами прогудела над головой воздушная эскадра. Гудериан, бросив недоеденное яйцо, выскочил на холм. Хейтель, улыбаясь, поднялся к нему.

Часть самолетов скрылась за дымным горизонтом, машин двадцать кружило над полем танкового боя. Лидирующий самолет накренился на крыло, пошел в пике. За ним последовали другие. Земля дрожала от разрывов бомб.

Хейтель не хотел первым уйти с холма, тогда Гудериан подхватил его под руку, и они проворно сошли вниз и залезли в подвал под магазином. При тусклом свете, лившемся через маленькое оконце в задней стене, Хейтель увидел человеческую фигуру. Он не знал, кто это, и внезапный страх охватил его. Когда же охранники осветили фонарями подвал, перед ними оказалась девочка лет двенадцати. Испуганно глядели ее почти слепые от ужаса глаза, губы вздрагивали.

– Ты кто? Что ты тут делаешь? – спросил Гудериан.

Девочка начала сильно икать, прижимая руки к груди.

– Понятно, почему коммунисты засекали мой танк, – сказал Гудериан. – Она шпионка.

Охранники увели девочку, и среди басовитого гула орудий резко прозвучали сухие выстрелы автомата.

Хейтель поверил, что эта девочка, в руках которой ничего не было, кроме измятого платочка, действительно разведчик. И все-таки ему было неловко оттого, что убили девочку.

Через сорок пять минут гул боя стал стихать, удаляться. Генералы вышли на свежий воздух, поднялись на холм. Горела рожь, трава, горели танки. В деревню носили раненых, некоторые шли сами, опираясь на плечи солдат.

И вдруг слева, ломая молодые деревья, вылезли два танка. Замерев на мгновение, как бы обнюхивая пушками воздух, они выстрелили по машинам резерва. Хейтель упал за могильную плиту. Его прикрыли собой охранники.

Бой с двумя русскими танками продолжался минут двадцать, но это время показалось бесконечно долгим. Когда все было кончено, Хейтель вышел из-за укрытия. Горели пять танков: два русских и три немецких. Немцы прочесывали лес. Несколько солдат окружили что-то в кустах акации. Хейтель подошел к ним. И то, что он увидел, навсегда осталось в его памяти: взявшись за руки, у дерева стояли два окровавленных человека. Глаза их вытекли. Это были два советских танкиста. Они запели дрожащими голосами:

Вставай, проклятьем заклейменный…

Хейтель не знал слов, но слышал мотив этого коммунистического гимна, он резко повернулся и пошел к магазину, где сидел Гудериан.

– Уезжайте, – настойчиво сказал Гудериан, – в тыл прорвался танковый корпус русских.

Хейтель подозревал, что Гудериан запугивает его, чтобы он уехал, не дождавшись развязки битвы. Гудериан одному себе припишет ее успех.

– Бросьте в бой дивизию СС. Вы непростительно долго топчетесь. Не забывайте: тридцатого вы должны быть… – сказал Хейтель.

Снова, на этот раз севернее ржаных полей, разгорелись бои. Из-за леса, настойчиво вплетая в общий гул боя рев моторов, выехали с открытыми люками отборные эсэсовские части. Кроме крестов, на бортах танков были нарисованы оскаленные пасти волков, тигров, собак. Случилось то, чего и ждал Хейтель: русские танки не приняли боя, они свернули за холмы. И вдруг фельдмаршал увидел в бинокль, как на открытые позиции, в непосредственной близости от немецких машин, какие-то люди выкатывали длинноствольные зенитные пушки. Охранник без бинокля разглядел этих людей своими дальнозоркими глазами.