Истоки богатырства. Секреты атлетизма - [11]

— Русский маринер — настоящий джентльмен!— таковое было заключение англичан.

Что касается команды Лукина, то она направилась бодрым маршем на свое судно, громко горланя только что вошедшую в моду песенку на слова бывшего солдата, а теперь сенатора и кавалера Державина:

Пчелка златая,

Что ты жужжишь?

Все вкруг летая,

Прочь не летишь?

Или ты любишь Лизу мою?

Пчелка златая,

Что ты жужжишь?

Слышу, вздыхая,

Мне говоришь,

«К меду прилипнув,

С ним и умру».

...Гордые англичане не пожелали терпеть позор, вызвали Лукина на поединок. С этой целью они подобрали какого-то «монстра», обладавшего чудовищной силой, ростом с корабельную мачту, обученного всем приемам бокса.

Когда парламентарии явились на корабль к Лукину, тот отверг это предложение, даже не пожелав взглянуть на заморское чудо.

— Господа!— обратился на чистом английском языке Василий к англичанам.— Ваше предложение не могу считать серьезным.

— Русский Джентльмен, видимо, не намерен биться с английским джентльменом?— не без злорадства спросили парламентарии.— Тогда пусть он об этом заявит письменно.

— Согласен! — и Василий, начертав несколько слов на бумаге, протянул ее парламентариям.

Те прочитали и от удивления округлили глаза: «Буду биться лишь с четырьмя джентльменами — по порядку с каждым».

Вскоре четыре боксера, самых сильных, побеждавших во всех схватках, играющих грудой стальных мышц, улыбающихся дамам и господам, пришедшим торжествовать победу земляков, вышли сражаться против «русского медведя».

Будучи нацией просвещенной, они великодушно позволили Лукину самому определить очередность поединков. Впрочем, организаторы ристалища были уверены, что уже первый английский боец повергнет русского моряка в прах и остальным биться уже не придется.

Лукин придерживался иного взгляда. Более того, он притащил с собою две двухпудовых гири. Прежде чем приступить к поединкам, он стал с ними упражняться. Спустя столетие это получит название «разминки». Но в то время это было диковинкой, которую даже в Англии не знали.

Василий выжимал двухпудовки, жонглировал ими. Вначале англичане улюлюкали и свистели, потом это стало казаться забавным, затем интересным.

— Русский джентльмен не утомится?— не без ехидства поинтересовался у Лукина долговязый господин в шелковых гетрах, бывший главным распорядителем поединка.

Лукин ничего не ответил. Он приступил к заключительному упражнению. Подбросив гирю вверх, он, чуть присев, мягко принял ее на спину. Затем еще несколько раз повторил этот фокус.

— Это трюк!— в восхищении произнес англичанин в гетрах, а публика одобрительно загудела:

— Thet is wonderful!*

После этого Лукин стал по порядку, одного за другим, приглашать в специально отведенный круг, поросший мелкой густой травой, своих противников.

Все четыре поединка проходили по единому сценарию и были весьма быстротечны. Лукин, определяя очередность выхода англичан, первым назвал того самого «монстра», которого ему предлагали несколькими днями раньше. Он действительно превосходил всех единоборствующих своими кондициями. Василий был ниже его едва ли не на голову, но шире в плечах, да и руки у Василия были развиты лучше, мышцы выделялись рельефнее.

— Бокс!— распорядитель в гетрах взмахнул голубым шейным платком.

Англичанин, согнув руки в локтях, набычившись, агрессивно

* Это удивительно! (англ.).

пошел на Лукина. Тот спокойно оставался на своем месте, внимательно, однако, следя за «монстром».

Поза Лукина, видимо, несколько озадачила англичанина. Но все же, подойдя на необходимую дистанцию, «монстр» коротко выдохнул:

— Хык!— и, словно молотом, шарахнул правой рукой, сжатой в кулак.

Зрители замерли, уверенные, что такой силы удар размозжит голову русскому моряку. Но тот неуловимым движением наклонился вперед, и англичанин, промахнувшись, потерял равновесие, сам прилетел в действительно медвежьи объятия Лукина. Русский моряк с такой силой стиснул «монстра», что тот разом обмяк. Ловко перекинув себе на шею громадное тело англичанина, Лукин швырнул его под ноги ахнувшим зрителям.

С остальными соперниками Василий поступил еще проще. Он, казалось, без особых усилий ловил их на прием, который много десятилетий спустя получил название «вертушка».

Каждый следующий соперник знал, что его ждет, но избежать «вертушки» был не в состоянии. Всех их без особых хлопот Лукин поверг на землю. Впрочем, если понадобилось бы, Василий, думается, мог победить противников и другими способами: хлопнуть их на газон так, что они не поднялись бы. Или, подняв над головой, швырнуть англичанина далеко в сторону.

Кстати, так он и поступил однажды... Вот как описал эту сцену, случившуюся тоже в Англии, один из свидетелей: «Из толпы англичан, окружавшей Лукина, выскочил человек огромного роста, плечистый, с сжатыми кулаками, готовый дать хороший бокс. Но Лукин моментально предупредил боксера: схватил его поперек туловища и швырнул в окно, только мелькнули ноги... К счастью, было не очень высоко.

Англичане, озадаченные таким подвигом, невольно ретировались».

На закате солнца, прежде чем разойтись по кубрикам, моряки собрались на верхней палубе судна. Они еще раз остро переживали перипетии схваток, восторгались силой своего командира, которого и прежде боготворили, а теперь готовы были на руках носить.