Источник забвения - [39]
— Вот, думаю, портфель. Портфель — это факт. Это, так сказать, улика! Ха-ха-ха-а-а…
— Ха-ха-ха! Верно, улика, очень даже верно.
— Значит, думаю — местный.
— Резонно, ха-ха-ха!
— А почему, собственно, так поздно с портфелем?
— Да в конторе задержался!
— Вот именно!
— Ха-ха-ха!
— Ха-ха-ха!
— Вот, Коля, что значит физиогномика!
— Да! Это — наука, наука, что бы там ни говорили!
— Наука, определенно! Прежние мнения пересмотрены…
— Ой, Герман Петрович! — обмирая от восторга, нараспев говорил рыжий. Ой, как это здорово! Наука! Если только вдуматься! Вы себе представить не можете, как я уважаю науку! Не только, конечно, физиогномику…
— Ну, в настоящее время любые отрасли…
— Да! Да! А ведь некоторые отрицают роль науки, ее вес! Ну как же так? Это же ведь… Вы, как передний край…
— Нет, Коля! Нет. Я, конечно, ценю ваше благоговение и тому подобное, но… Вы имейте в виду… То есть я уже, можно сказать, безработный. Передний край уже не я, уже все…
— Я понимаю, Герман Петрович, почему вы… Вы не подумайте, что я так просто, досужий интерес, формальный этикет… Нет! Я — серьезно. Я знаю: наш век — век науки и техники. Когда такие усилия ученых, внедрение в такие области…
Визин в какой-то момент заметил на стене русалок. Да-да, этот супермодерн — это, оказывается, выглядывающие друг из-за дружки русалочки, русалки и русалищи, разных обличий и конфигураций.
— Местный художник! — Коля моментально переключился с науки. Самородок, в известном смысле.
— Вот бы ни за что не подумал, что местный, — сказал Визин. — Такое воображение, такая фантазия! И мысль, мысль! Я не хочу, конечно, сказать, что тут, на далекой периферии, не может быть мысли и воображения, но все-таки неожиданно. Знаете, как привыкли: раз периферия, то — обязательно примитив, аляповатость, подражание, робость, — словом, периферийность. Есть, существует такое городское заблуждение. А вот — пожалуйста! Я, Коля, немного знаком с художнической братией, так что… Этот ваш художник очень впечатляет. Признаться, я не видел, чтобы так раскованно, непосредственно… Наверно, русалки — потому что озеро рядом, да?
— Ну да! Ресторан называется «Озерный». А у этого художника, Герман Петрович, вообще очень нетрафаретные идеи.
— И нетрафаретное исполнение, я бы сказал.
— Мимо ведь не пройдешь, верно?
— Не пройдешь! Фантастика, и в то же время так реалистично. Конечно, профессионально я судить не берусь…
— Тут вообще много интересных людей.
— Оно и видно. Ваше здоровье, Коля!
— Ваше здоровье!
— И здоровье Долгого Лога!
— О, вы еще увидите!
— Уже вижу…
И еще что-то говорилось, и еще, и они уже все друг про друга знали, и к ним уже подсели, и Коля всем представил Германа Петровича, видного ученого-газолога, и снова поднимались тосты — за здоровье каждого в отдельности и всех вместе, за Долгий Лог. И Визин, войдя в раж, кричал что-то про искривление мира, про ночное небо и мелодию из-за стены, про царя-путника, доярок и волюнтаристов, а также про то, что наука ни черта не понимает, и меньше всего понимают разные писаки, потому что когда наука бессильна, они ей поют гимны, а когда действительно на взлете — разводят галиматью про кризис, отрыв от реальности, и так далее и так далее. Визин кричал, а Коля аплодировал. А кто-то лохматый и симпатичный все повторял, подмигивая, что ты, дескать, Петрович, не теряйся, баба она добрая, одинокая, и официантка меланхолически улыбалась и почему-то не разгоняла компанию, хотя ресторан был пуст и время работы вышло.
Вообще-то, он не был пуст: со стен также меланхолично, как и официантка, улыбались русалки и пели про два крыла… Потом Визин сделал им ручкой — им и официантке, а с Колей, уже в вестибюле, прощался за руку, потом еще раз прощался, а с его приятелями, кажется обнимался. Потом шел по коридору гостиницы, насвистывая «мы ей подарим два крыла», с кем-то шутил, острил, блистал…
3
Он проснулся в пятом часу. Сквозь щель между шторами пробивалось яркое утро. Было абсолютно тихо. И Визин ощутил нечто такое, что, видимо, ощущают, скользя по наклонной плоскости — и не за что уцепиться, и край плоскости неотвратимо приближается, а за ним — пустота и высота… «Я пропадаю, — подумал он. — И это в самом начале, стоило только-только оторваться от привычной почвы, вдохнуть другой воздух. Какая неприспособленная, бесхребетная тварь…»
Голова гудела; в ней методично и злобно пульсировал тошнотворный ком боли и ком отрывочных мыслей о том, что «пропал», «погиб», что почему-то сразу разучился управлять собой. И теперь весь Долгий Лог, конечно, узнает, что к ним прикатил за фрукт, с чего начала, пребывание тут восходящая звезда науки… Сомнительная компания, хмельной ор, кривляние…
Состояние было ужасным. Визин опять закрыл глаза — сил не было никаких, хотелось от всего отключиться, провалиться в преисподнюю, уснуть надолго. Но тут он почувствовал, что не один в комнате. Он с трудом повернул голову и увидел прямо сидящего в кресле за столиком человека; он увидел его профиль: рыжие волосы, розовую щеку, безукоризненные линии носа, губ, подбородка — вылитый юный Герцен из первого тома «Былого и дум». На человеке был светло-коричневый пиджак, над воротником которого виднелась полоска белой льняной рубашки и уголок золотистого галстука; рядом с креслом стоял пузатый черный портфель.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дни стояли ровные и ясные. Они текли так спокойно и медленно, что казалось, будто кто-то нарочно притормаживал время. Если была по утрам роса, то была обильной, длительной, так что можно было изучить ее, прочувствовать и ощутить это явление - «росное утро» - до самой глубокой глубины; если после тихого колыбельного дождика повисала над землей радуга, то надолго, отчетливо и щедро обнажая все краски. Пустая дорожка к морю, сонные дюны, лес, голый берег с лениво наваленными на белый песок грудами морен, мерный шорох воды, и - точно застывшие - чайки на отмелях, и одинокое суденышко на горизонте, и неподвижные облака - все-все было проникнуто этой заторможенностью, этим плавным, незыблемым покоем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Люди занимаются освоением Марса. Как выяснилось, планета была обитаемой, самым крупным марсианским животным считалась дюнная кошка. Дюнные кошки отдаленно напоминали земных кошек, но на животе у нее имелась кожная складка-карман, где находился жизненно необходимый для кошки марсианский ароматический шарик. Земляне-колонисты занимались браконьерством и отнимали у кошек эти шарики до тех пор, пока на Марсе не появилась специальный корреспондент Кэйрин.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?
Антикоммунист Леверетт считает, что электричество разумно и интернационально. Электричеству все равно, по проводам какой страны бежать, России или Америки. Оно убъет любого, кто намерен начать атомную войну. Леверетт был с этим не согласен…
Пол прожил с женой долгую счастливую жизнь, но настал день, когда память и разум Гвендолин начали слабеть. Пол готов на все, чтобы вернуть любимую. Рассказ − номинант премии Хьюго за 2006 год.