Источник - [3]

Он вздохнул. Придется сообщить кому следует. Мечта должна осуществиться.

– Черт побери, да что это такое? – спросил сейсмолог Сэм Маундерс, когда вся экспедиция собралась на базе.

– Насколько можно судить, – начала Линн, пока Девэйн доставал из холодильника и раздавал банки с пивом, – тело человека, современного по виду, попавшего в лед около сорока тысяч лет назад.

Она взяла поданную Девэйном банку, улыбнулась с благодарностью. Не каждый же день такие открытия случаются – можно и расслабиться. Линн с удовольствием глотнула пива и продолжила:

– Мы нашли тело человека, на котором вполне современная одежда.

– То есть? – спросил Маундерс недоуменно. – Какая одежда?

Линн усмехнулась. Ну да, это не сдвиги в ледовых пластах. Малость поинтереснее.

– Теплоизолирующая. Притом очень легкая и прочная. Технологически весьма продвинутая.

– И что бы это значило? – спросил Джой Гласс, специалист по компьютерам, ответственный за численный анализ данных.

– Пока не знаем. – Линн покачала головой.

Обсуждение находки получилось бурным, радостным и слегка сумасшедшим. Версий выдвигали множество, иногда откровенно дикие. Про свои дела забыли – что они по сравнению с сорокатысячелетней мумией во льду? Нудный сбор сейсмических данных, моделирование океанской динамики… Находка может оказаться сенсацией мирового масштаба, перевернуть представления об эволюции!

Но Линн не спешила радоваться. Научная деятельность приучает сомневаться. Тело требуется исследовать хорошенько, разобраться, что к чему. Работать надлежит осторожно и аккуратно. Когда пара туристов обнаружила в Альпах вмерзшую в лед мумию «ледяного человека Эци» и сообщила властям, те сочли находку погибшим альпинистом. Потому извлекавшие тело не слишком заботились о его сохранности, старались лишь высвободить изо льда поскорее. В результате изодрали одежду, лук использовали как рычаг, чтобы выдернуть покойного, и даже сделали дыру в бедре.

Нельзя допустить подобных глупостей с этой находкой, тело следует извлекать аккуратно, тщательно документируя каждый шаг. Несмотря на рожденный открытием энтузиазм и стремление немедленно взяться за дело, Линн по-прежнему холодно и взвешенно анализировала ситуацию, не упуская ни единой мелочи. Умение замечать малейшие детали и учитывать их сделало Линн одним из сильнейших в своей сфере специалистов.

Эвелин Эдвардс – Линн ее называли друзья – была очень талантлива. Гарвард окончила лучшей по успеваемости в своем выпуске, а потом стала одной из первых в области, которой занимались главным образом мужчины.

В детстве и подростком она была невзрачной, непримечательной, может, потому и выбрала научную карьеру. А после расцвела, превратилась в красавицу с экзотической внешностью: гладкая, оливкового оттенка кожа, густые темные волосы, яркие глаза удивительного зеленого цвета. Тело стройное, атлетически сложенное, закаленное годами утренних пробежек, упражнений в тренажерном зале и кикбоксинга. Ее внешности многие завидовали, но в научном сообществе коллеги зачастую не воспринимали ее серьезно, считая по умолчанию, что девушка, настолько красивая, умной быть не может. Ей пришлось немало потрудиться, чтобы преодолеть подобное лицемерие и предубеждения, чтобы заставить считаться с собой и стать одним из ведущих исследователей НАСА.

Но именно то, что привело к успешной карьере, разрушило личную жизнь. Замужество не продлилось и двух лет. Она понимала: бо́льшая часть вины за это лежит на ней. Мэтт не виноват. Они влюбились друг в друга с первого взгляда, быстро поженились. Слишком быстро. Мэттью Адамс был индейцем и следопытом. Крепкий, выносливый человек, любивший дикую природу, он хотел жить в согласии с ее «великим духом». Линн покорила его дикая взбалмошность, беззаботность, умение веселиться и со страстью браться за что угодно. Он мог по-настоящему радоваться жизни.

Теперь было тяжело вспоминать о нем. А на антарктической базе, угнездившейся на леднике Пайн-Айленд, чье название так напоминало Пайн-Ридж в Южной Дакоте, о Мэтте вспоминалось часто. Интересно, он по-прежнему там живет? Что бы он подумал об открытии? Наверное, обрадовался бы. Ведь нередко рассказывал ей, что в мифах американских индейцев есть указание на то, как Америку заселили десятки тысяч лет назад люди очень развитой цивилизации.

Подумала о нем и улыбнулась. Но тут же усилием воли прогнала воспоминание, заставила себя размышлять о насущных делах. Ценное умение, правда? Благословение и проклятие одновременно.

Линн взялась за радиотелефон и по защищенной от прослушивания линии позвонила в штаб-квартиру НАСА. Такое нужно сообщать на самый верх.

Оператор принял вызов, и доктор Эдвардс, не теряя понапрасну времени, потребовала соединить с начальством.

Главой НАСА был Сэмюел Бартоломью Аткинсон. «Начальник космоса» – так в шутку звали его подчиненные.

Полюбил он космос чуть ли не с пеленок – с трехлетнего возраста, по заверениям матери. И с тех пор гнался за звездами с отчаянным упорством. Добился работы, о которой всегда мечтал, и наслаждался каждой минутой. Конечно, проблем хватало, но жизнь без них скучна. Сейчас он знал о космосе столько, что лишь малая доля этих знаний могла бы насмерть перепугать мечтательного мальчишку, каким Сэмюел был когда-то. Однако для Сэмюела-взрослого знания стали бесценным сокровищем.