Истинное мужество - [37]

Как только истребитель касается колесами земли, отваливается одно крыло, а фюзеляж разламывается на две части прямо под сиденьем пилота.

Удивительно, но Эш еще жив.

Впрочем, здесь, на территории врага, его очень скоро найдут солдаты сухопутных войск.

Необходимо скрыться. И скрыться быстро.

Билл Эш пока не знает об этом, но умение совершить побег и скрываться — один из самых ярких его талантов.

Ему помогла одна из жительниц деревни. Однако, получив от нее гражданскую одежду, Билл был вынужден уйти.

Даже не уйти, а бежать.

Как известно, немцы использовали для поиска людей хорошо натренированных собак. Чтобы животные не могли взять след, Эш долгое время шел по воде зловонной канавы и не сразу понял, что это канализационный сток.

Услышав, что к нему приближаются люди, он нырнул, и вода скрыла его с головой. Запах испражнений был омерзительным, но на следующий день ему пришлось прятаться в навозной куче.

Да, от его тела исходил отвратительный запах, но ведь его до сих пор не поймали.

Три дня он пробирался через леса севера Франции, прежде чем вышел на бойцов Сопротивления. Они помогли ему переправиться сначала в Лилль, затем в Париж. Несколько недель Билл жил во французской семье, ходил по улицам города рядом с нацистами и надеялся, что ему удастся «затеряться в толпе».

Смело, но без гарантий на успех. В начале июня нацисты ворвались в квартиру, где он жил. Под дулом пистолета они заставили его предъявить документы, которых, разумеется, у Эша не было. Его первый побег закончился неудачно. Нацисты безжалостно избили его прикладом по голове, а затем отправили в самое страшное место, пожалуй, не только в Париже, но и на всей Земле. Там пилот Билл Эш никак не хотел бы оказаться.

Отдел гестапо был расположен на улице, которую члены Сопротивления окрестили «Улица кошмаров». Оказавшись там, не стоит надеяться, что вас сразу расстреляют. Скорее всего, вас будут долго пытать.

Билла поместили в крошечную камеру в подвале, а через пару часов привели на встречу с опрятным седовласым господином в штатском. Эш заявил, что он военнопленный, и потребовал отношения согласно Женевской конвенции. Ответом ему стал громкий смех.

— Ты шпион, — заявил Биллу немецкий офицер. Как поступало гестапо со шпионами, было хорошо известно.

Милость к ним не проявляли.

Офицер добавил, что готов причислить Эша к военнопленным только в том случае, если он назовет каждого гражданина Франции, оказавшего ему помощь при совершении аварийной посадки. Безусловно, Эшу было отлично известно, что случается с теми, кто осмеливается торговаться с нацистами. Сверкнув глазами, он ответил, что у него плохая память на имена. Немцы не могли оставить безнаказанным проявление нескрываемого презрения.

Эша передали в руки экзекуторов. Один из них связал ему руки за спиной и резко дернул вверх, другой стал бить по лицу, а затем по ребрам. На несколько секунд он остановился, и Билл успел подумать, не изменились ли у них планы на его счет. Но нет. Его палач прервался, чтобы обернуть кулак тряпкой, а затем продолжил наносить удары, от которых лицо и тело Эша вскоре были в крови.

Потом вернулся следователь. В руках он держал лист бумаги — подписанный смертный приговор Биллу Эшу. Офицер заявил, что в случае отказа сотрудничать с гестапо Эш на следующий день будет расстрелян как военный шпион.

Ужас плена трудно описать — ощущение полного бессилия, осознание неизбежности того, что на рассвете тебя расстреляют.

Каждый звук отдается внутри оглушающим гулом, за дверью слышатся шаги палачей, приближающихся к камере. Однако утро принесло не расстрел, а лишь очередной допрос.

Трясясь от страха, Билл слушал вопросы следователя. Когда тот потребовал назвать ему фамилии помогавших ему людей, пилот произнес одно имя.

Монсеньор Йозеф.

Глаза гестаповца вспыхнули победным светом.

— Кто такой этот Йозеф? — поинтересовался он. Билл Эш улыбнулся уголком губ.

— Мой учитель французского в Техасе, — последовал ответ.

Он в очередной раз убедился, что у нацистов плохо с чувством юмора.

Его били более жестоко, чем прежде. Каждый удар по почкам, казалось, выбивал из него по капле жизненные силы. Эш не мог ходить, поэтому его отволокли в камеру и бросили, истекающего кровью, на пол, пообещав, что завтра его ждет расстрел. Однако расстрела опять не последовало, продолжилась череда пыток и допросов с целью выбить из пленного хоть какие-то имена. Несмотря на мучения, Эш держался.

Гестаповцы не тратили силы понапрасну. Если пытки не приносили результата, они становились более изощренными. Что ждало пленного в конце, не вызывало сомнений. И все же шанс на спасение появился, и весьма неожиданно.

Однажды утром Билл услышал за окном камеры голос человека, спорящего с офицером гестапо. Затем открылась дверь, и появился офицер люфтваффе. Он сообщил, что теперь Билл пленник люфтваффе, его переведут в лагерь, где будут обращаться как с военнопленным.

Билл Эш был переведен в лагерь Дулаг-Люфт близ Франкфурта, а оттуда в печально известный Шталаг-Люфт III. Комендант пытался убедить Эша, что война для него закончена, однако он ошибался. Война для Билла только начиналась.